– Размер обуви похож на твой, Евгения. Точно это была Ева! Кто же еще? Мы идем за ней.
– Не только мы, – хмыкнул Макар. – Тут кто-то еще натоптал. И размер похож уже на ваш, Иван. Или мой. Ева тут не одна.
– Точно. Большие следы перекрывают ее. Кто-то шел за ней, – Иван вскочил на ноги, готовый сорваться вперед. Но его остановила Евгения и показала на еще одну цепочку следов:
– Ева вернулась. Смотрите, следы ведут обратно к станции.
– И тот, кто следовал за ней, так же шел сзади. Не нравится мне все это, – разволновался Иван. – Возвращаемся! Не будем терять время. Евы здесь больше нет.
14
Ей казалось, что дорога в темном вагоне никогда не закончится. Еве даже подумалось, что она умерла, и этот вечный путь в чернильной темноте, наполненной шорохами и вздохами, и есть ад. Но вагон вдруг качнуло так, что девушка чуть не упала, а затем состав встал. Свет, хлынувший в образовавшийся в стене проем, после такой абсолютной темноты показался нереально ярким, хоть и оставался серо-дымчатым. Девушка заслонила глаза ладонью и поторопилась выйти. Сомнений больше не оставалось. Ее страх, разросшийся во время пути как раковая опухоль и пустивший метастазы, казалось, во все ткани, от света съежился, словно от едкой химии, и затвердел в груди крошечным камешком, не столько мешающим, сколько напоминающим о том, что расслабляться не следует.
Платформа, на которую вышла Ева, оказалась такой же безлюдной, как и предыдущая. Но едва девушка вошла в приземистое здание вокзала, как поняла, что ошиблась, и этот «город» на самом деле густонаселен. Здесь не было кафе, попала она сразу в помещение, похожее на зал ожидания, в котором волновалось и бурлило сливающимися в единый гул голосами людское море. Ева невольно отшатнулась, испугавшись того, что эта толпа хлынет вперед и затопчет ее. Но потом заметила, что людское море словно было ограничено невидимой линией. Волны первых рядов то отступали, то вновь выплескивались вперед и разбивались о незримую границу. Но вместо того, чтобы успокоиться, что никто не сможет дотянуться до нее, Ева, наоборот, разволновалась. Что если она переступит эту невидимую линию и уже не сможет вернуться обратно? Но, подумав, что Тина может находиться среди этих несчастных, желающих попасть на платформу, она вновь взяла себя в руки и оглядела толпу. В первый момент ей показалось, что в глазах у нее двоится, потому что, всмотревшись в отдельные капли людского моря, заметила, что рядом с каждым человеком стоит его копия. Вернее, черно-белый негатив. Тина точно должна быть здесь, ведь от нее приходила Анит! С этой мыслью Ева смело перешагнула границу.
Ей удалось пройти через толпу почти без помех, если не считать того холода, которым веяло от «негативов» и неприятных ощущение, будто к ее рукам налипала паутина, когда она случайно касалась загадочных двойников. Тины среди них не было, и Ева отправилась дальше. От здания вела широкая дорога, тонувшая в пыли-пепле, по которой девушка дошла до небольшой площади без всяких опознавательных знаков. Далее от площади рогаткой отходили две дороги, и Ева замешкалась, решая, по какой из них идти. Если бы она была на месте Тины, какую бы выбрала? Сестренка была левшой и подсознательно бы выбрала дорогу слева. Ева уже собралась было пойти по ней, но вдруг заметила на другой дороге какой-то предмет, очертаниями похожий на рюкзак. Обрадовавшись тому, что его могла бросить Тина, Ева кинулась по дороге, ведущей направо. И только уже присев над рюкзаком, вспомнила, что вещи Тины еще раньше нашли у озера. Оставив чужой рюкзак валяться в пыли, Ева поднялась на ноги и огляделась, раздумывая, продолжить ли путь или вернуться на «левую» дорожку? Впереди, в нескольких метрах от рюкзака, завалившись набок, лежал уже чемодан. А немного дальше от него – саквояж. По всей дороге, насколько могла увидеть Ева, были разбросаны то чемоданы, то сумки, то рюкзаки, то мешки. Вещи пропавших здесь пассажиров? А что если Тина выстроила из них ряд опознавательных знаков? Приободрившись, Ева продолжила идти по дороге с метками из чемоданов. Путь вскоре привел ее к железнодорожному полотну, похожему на мини-станцию, без платформы и без здания вокзала, но с множеством колей, сходящихся в нескольких точках. Все пути оказались заняты поездами – локомотивами советских времен и старинными паровозами-«кофеварками», пассажирскими вагонами и «теплушками». На одном из путей даже оказался самый настоящий бронепоезд времен Второй мировой войны со следами чужой краски на затупленной «морде». Над этим кладбищем погибших поездов царила тишина. Только показалась она Еве обманчивой. Нельзя доверять тишине, в которой притаились шорохи. Ева уже знала, что иногда происходит что-то, что пробуждает эти призраки от мертвого сна, заводит их дремлющие механизмы, зажигает тусклый свет в кабинах и вагонах и заставляет эти чудовища двигаться. Она невольно содрогнулась, и хоть здравое желание бежать отсюда как можно скорей превалировало над всеми остальными, не только осталась, но и направилась к ближайшему поезду – советскому локомотиву.
– Тина? Тина, ты здесь? – звала Ева сухим и безжизненным, как песок, голосом, обходя один состав за другим и, как в ту недавнюю ночь на старой станции, прислушиваясь. Но тишина не откликалась звуками. В этом сером тусклом свете, который пыльным одеялом лежал на старых поездах, она казалась зловещей до холодка в позвонках. Ева уже не знала, чего ей хочется больше – услышать какой-нибудь шорох, который бы разорвал опустившее на нее куполом-ловушкой молчание или, напротив, чтобы тишина оставалась неизменной. Она обошла почти все поезда, оглядывая их снаружи, но не решаясь войти ни в один из них. Не хватало смелости. Хоть Ева и понимала, что нужно осмотреть вагоны. Как жаль, что никого с ней нет! Если бы рядом был Иван… Но он не рядом и уже не будет. Воспоминание о том, как он обнимал Ульяну, неожиданно придало Еве злости, а следом – смелости. Девушка осмотрелась, решая, с какого поезда начать, и решительно направилась к составу из четырех вагонов, похожих на товарные. Она поднялась по приступкам и вошла в последний с конца вагон. Крыша у того оказалась в нескольких местах проломлена, и серый свет разбавлял темноту, позволяя рассмотреть обстановку. Рядом с входом стоял широкий деревянный ящик, крышка которого была сдвинута вбок, и в образовавшейся дыре тускло поблескивало что-то металлическое. Ева не стала задерживаться и осторожно двинулась дальше. В вагоне пахло сыростью и мешковиной. Немного погодя девушка обнаружила источник этого запаха – сваленные в угол полуистлевшие мешки, в прорехи которых проглядывали какие-то чаши и остроугольные предметы из темного металла. Рядом к мешкам были прислонены рамки. Ева не удержалась и присела, чтобы разглядеть, что изображено на холстах. Но вместо холстов увидела деревянные иконы. Она потянула за выпирающий в прореху мешка закругленный край металлического предмета, но не смогла его вытащить, потому что тот за что-то зацепился. Но Еве оказалось достаточным увидеть часть чеканки, чтобы узнать в этом предмете широкий крест, похожий на те, которые носят священники. Получается, в этом поезде перевозили церковную утварь? Ей вспомнилась история с пропавшим в войну эшелоном, увозившим в Германию награбленные произведения искусства. Но желание удостовериться в догадке оборвало внезапно раздавшееся за ее спиной металлическое звяканье. Ева резко обернулась и увидела наклонившуюся над деревянным ящиком мужскую фигуру.
