– Не веришь мне, соколик. Но зря, – тихо проговорила она, пристально вглядываясь Ивану в лицо. Опасные у нее был глаза – манящие, глубокие и губительные, как омуты. Вспыхивали они обманчивыми золотистыми искорками, но на самом их дне клубилась темнота. Не по себе стало от ее взгляда Ивану, захотелось провести ладонью между собственным взглядом и ее, разрывая невидимые нити, которые плела эта паучиха, но рука вдруг стала безвольной и тяжелой. Так и осталась лежать на колене.
– У меня дар есть, – продолжала вещать грудным голосом цыганка. – Бабка моя – сильная ведунья. А матери этот дар не передался. Я не гадаю, не угадываю, я вижу. А вижу я, что ты человек хороший. Хоть и заблудившийся. С женой расстался. Но это не твоя женщина была. А свою еще встретишь. Если меня послушаешь и побережешься. Тень, что за твоей спиной увидела, к тебе руки из прошлого тянет. Послушай, что скажу…
И она сказала. Сказала то, от чего у Ивана, скептически относящегося к предсказаниями, и уж тем более к услышанным от цыган, по спине прошел неприятный холодок. Цыганка рассказала ему о прошлом, но не обо всем и общими словами, а об одном конкретном эпизоде, вернее, одном вечере – том самом, когда пропал Пономарь. Описала, не называя ее, и старую станцию. Только вот что на самом деле там случилось, даже она не смогла сказать.
– Вину чувствуешь за это. Все эти годы так и живешь с нею, – заключила женщина. – Вина и толкнет тебя в опасность. Но не ищи, что там случилось! Беги. Беги прямо сейчас! Не возвращайся туда!
– Тот человек умер? – спросил Иван, думая о Пономаре. – Или жив?
Но цыганка, не дав ему ответа, вдруг резко встала. Зашуршали юбки, пробуждая Ивана от наваждения. Мотнул он головой, то ли не желая принимать услышанное, то ли стремясь избавиться от навязанного ему общества, а скорее, и то, и другое.
– Проедешь ты, соколик, – сказала женщина вдруг совершенно будничным, но лишенным сожаления голосом. Будто не она сейчас торопливым захлебывающимся шепотом вещала о том, что было. Иван вздрогнул, приник лицом к стеклу, пытаясь в выплеснувшейся на окрестности темноте разглядеть ориентиры. А когда повернулся, цыганки и след простыл. Будто и не было ее вовсе. Может, и правда привиделась? Просто приснилась, когда он задремал? Впрочем, зря на это Иван понадеялся: пакет с пирожками со скамьи исчез. Унесла его цыганка с собой, видимо, в качестве оплаты за «предсказание». Иван суетливо, в нарастающей панике сунул руку себе за пазуху и с облегчением перевел дух, нащупав там бумажник и телефон. А затем улыбнулся, вообразив, что цыганка раздаст пироги малым чумазым ребятишкам. Пусть им радость будет. Но улыбка тут же сползла с его лица, как только он услышал объявляемую машинистом следующую станцию: платформа 82-й километр. Какая еще, к черту, платформа 82-й километр?! Городок, в котором проживал Иван, находился к столице ближе. Да и, насколько он помнил, следующая станция после его называлась совсем не так. «Проедешь ты, соколик», – вспомнилась ему фраза, брошенная цыганкой на прощание. Заговорила, обманщица! Иван тихо выругался себе под нос и вышел в тамбур. Ничего не остается, придется выходить там, где выпустят. Он снова выругался, на этот раз уже на себя – за непредусмотрительность: ну что ему стоило снять побольше налички накануне? Ну и что, что торопился. Мог бы заскочить к банкомату. Издержки того, что всегда и везде он привык расплачиваться карточкой, наличку снимал редко и понемногу. Вот и последние деньги потратил на билет и пирожки. А как теперь быть, ведь скорей всего придется ловить попутку? Даже пирожков нет – чем расплачиваться? Но неожиданно ему стало весело, так, что он тихо засмеялся. Вот тебе и приключения! Нескучный квест выходит. Хорошо хоть родителей не предупредил, а то мать ждала бы его к определенному часу и волновалась.
Электричка наконец-то остановилась, и Иван вышел на пустую платформу. Первое, что он увидел – это густую черную стену леса перед собой, за которой не проглядывало ни одного строения. Электричка уехала, и мужчина к своей досаде убедился в отсутствии на противоположной стороне второй колеи. Приключение перестало нравиться. Платформу освещало лишь два фонаря, но вдруг в желтом круге вокруг одного из них Иван увидел сгорбленную фигуру какого-то мужика, одетого, не смотря на август, то ли в толстую куртку, то ли в тулуп.
– Эй! Погодите! – закричал Иван, обрадовано устремившись к мужичку. Тот услышал его и обернулся.
– Незадача приключилась. Проехал свою станцию, – придав голосу нарочитой веселости, пояснил Иван. – Не скажете, как назад добраться? Где тут электричка на столицу останавливается?
– Тут и останавливается, – кивнул мужик на рельсы. – Другой платформы нет. Поезд туда-сюда ездит. Только редко проезжает и уж тем более останавливается. Раньше завтра на столицу не пойдет.
– Вот черт, – выругался Иван. – А какой другой транспорт есть?
– Автобус. И тоже редко, – ответил мужик и почесал косматую голову.
– И тоже не раньше завтра, – понял Иван.
– Ага.
– А поселок это какой? Что-то я такого не знаю.
– Немудрено, – усмехнулся мужик. – Тут всего три халупы и две из них – цыганские. Леса и болота. Сюда по осени грибники приезжают. И ягодники за клюквой. А тебе куда надо?
Иван назвал свой поселок.
– Тю! – обрадовался мужик. – Я уж думал, ты совсем потерялся. А ты в каких-то десяти километрах! По-соседству твой город.
– А что я такой платформы не знаю? Помню, что следующая станция была «Лесные озера».
– Так оно и есть! Эта ветка – как отросток между этими двумя. Электричка по ней редко ходит, обычно по прямой проскакивает. Сюда лишь раз в сутки заезжает.
– Понятно, – вздохнул Иван. – Десять километров, говоришь? За три часа, думаю, дойду.
– Иди по шпалам, никуда не сворачивай, тем более в лес. Шоб в болоте не увяз. И с цыганами не заговаривай. Они тут ушлые. Хотя вряд ли в этот час тебе встретятся.
– Одна встретилась, – невесело усмехнулся Иван. – Она и заболтала так, что я свою станцию проскочил. Спасибо, отец! Ты прости, отблагодарить нечем: денег ни копейки.
– Не после встречи уж с цыганкой? – усмехнулся мужик.
– Можно и так сказать.
– Могла бы и без штанов оставить. И очнулся бы не тут, а еще где дальше. Ну, давай, иди с богом! По рельсам, никуда не сворачивая!
– Спасибо, друг! – снова поблагодарил Иван и спрыгнул с платформы на путь.
Мобильный, которым он поначалу легкомысленно подсвечивал себе дорогу, разрядился через час, оставив хозяина с ощущением, что оборвалась последняя паутинка, связывающая его с цивилизацией. К счастью, ночь выдалась лунной, но в те моменты, когда облака наползали на сливочно-желтый диск, мир словно окунался в чернила, и Ивану приходилось замедлять шаг. Ни усталости, ни ночного холода он не чувствовал. Адреналин и острое желание поскорее добраться до родного дома придавали ему сил. Иван только изредка бросал взгляд на свои часы с подсветкой, высчитывая по времени, сколько километров прошел и сколько ему еще может оставаться. Когда он миновал середину пути, сделал первую паузу. От быстрой и долгой ходьбы проснулся аппетит, и Иван пожалел об унесенном цыганкой пакете с пирожками. Сейчас бы пригодились: не только бы утолили голод, но и скрасили монотонную дорогу. Он вздохнул и зашагал вновь по колее, но уже не с прежним энтузиазмом, а с неприятным ощущением, что шагает по кругу. Пейзажи оставались без изменений: колея тонула в берегах смешанного леса, высокий частокол прямых стволов сосен, стоявших во втором эшелоне за березами и осинами, начинал давить, и Иваном все чаще стало овладевать чувство, что он заперт в гигантской клетке и никогда из нее не выйдет.
