Царь, получив известие о всем происшедшем с Лодыженским, немедленно отправил к Брюховецкому стольника Василия Кикина и через него приказал гетману отправить самых верных и досужих казаков в Сечь и крепко-накрепко велеть кошевому Ждану-Рогу и всему войску, не мешкая, сделать подлинный розыск прежде всего о том, съезжались ли запорожцы с Дорошенко, присягавшим на верность хану, и если съезжались, то для каких именно дел; а затем разузнать, не эти ли самые воровские казаки, что съезжались с Дорошенко, или не присланные ли самим Дорошенко казаки и убили крымского гонца Магомет-агу с товарищами. Из убийц и заводчиков, если они будут пойманы, царь приказывал более виновных казнить смертью, по своему указу и по стародавним войсковым правам, а других, менее виновных, наказать, кто чего стоит, в присутствии посла Ефима Лодыженского и оставшихся в живых крымских людей; имущество же татар отыскать и возвратить им по принадлежности, чтоб у царя через то с крымским ханом Адиль-Гиреем не было ссоры и никакого нелюбья. Самого же посла Ефима Лодыженского и подьячего, отдав им царскую казну, письма и рухлядь, отпустить с крымскими людьми и с провожатыми до первого крымского города Шекерменя, чтоб дойти им в целости до Крыма
[573].
Гетман по царскому указу отправил в Сечь полкового есаула Федора Донца с товарищем и приказал ему сделать розыск об убийстве крымского гонца и сообщить московскому послу волю царя.
Между тем в Сечи перед этим временем, а именно 12 мая, на раде лишили кошевства атамана Ждана-Рога и вместо него выбрали атаманом Остапа Васютенко, называемого иначе Чемерисом, то есть польским татарином. Во время рады Ждан-Рог объявил казакам, что надо отыскать убийц крымских гонцов. Но на это казаки возразили ему, что искать их не для чего, потому что рухлядь мурзы и теперь у него, Ждана-Рога, в курене, в доказательство чего тот же час вынули из его куреня мурзиный лук, сагайдачное лубье и шапку-мисюрку. Ждан-Рог на это отвечал, что лук и мисюрку ему принесли в подарок казаки, не сказав того, где они взяли их
[574].
Получив от царя указ о продолжении дальнейшего пути, Лодыженский истребовал у запорожцев казну и документы и 15 мая, часу в пятом вечера, выехал из Чертомлыцкой Сечи на липах, в сопровождении сорока человек казаков
[575] и нового кошевого атамана, Остапа Васютенко. Посол направился от Сечи вверх Днепром, предполагая, проплыв 5 верст, высадиться на левый берег Днепра и идти берегом реки в крымские городки, а лошадей своих отправил с прапорщиком Пилкиным, тридцатью рейтарами да с семью казаками особо до Каменского перевоза, отстоявшего на 7 верст выше Чертомлыцкой Сечи. Спустя полчаса после того, как посол вышел в открытый Днепр, 500 человек казаков разных куреней, сев в лодки и забрав с собой ружья, также вышли вслед за ним под начальством казака Страха; они заехали вперед Днепром и стали в Скарбном; когда же посол отошел версты две от Сечи, то казаки внезапно напали на него и принудили пристать со всеми государевыми людьми и татарами к берегу реки. Вытащив из судов на берег самого посла, его товарища подьячего Скворцова, государевых людей, переводчиков, толмачей и семь человек татар, казаки поснимали с них платье и сорочки и, став против них с пищалями, заставили их побросаться нагими с кручи в Днепр. Когда же посол и все люди его бросились в Днепр, то казаки начали по ним стрелять из пищалей, самого посла застрелили на воде, так что он там же, в Днепре, и пошел ко дну, а подьячий Скворцов, переводчик Светин, прапорщик Переверзев, солдаты, люди боярские и посольские татары поплыли вверх за Днепр; но казаки, бросившись за ними в лодках, стали стрелять по ним и убили переводчика Светина, пять человек солдат, четырех татар и двух посольских людей, а у Сидора Скворцова разбили голову, рассекши веслом кожу во многих местах ее, и, считая его неживым, бросили замертво на берегу реки, после чего, забрав казну и имущество посла, скрылись. Придя в себя, Скворцов с уцелевшими прапорщиком Переверзевым, солдатами, боярскими детьми и одним татарином, которые выплыли на берег Днепра, пришли наги к казакам в Сечь и отсюда отпущены были с рейтарами, стоявшими в таборе, в Полтаву. Из татар, кроме одного, вернувшегося в Сечь, двое успели сесть на коней и ускакать к крымским городкам. Посланные же к Каменскому перевозу рейтары и казаки с прапорщиком Пилкиным были ограблены и лишились всех лошадей, но остались в живых. В тот же день, часа за три до вечера, к рейтарам, стоявшим в таборе возле Сечи, пришли войсковой судья и войсковой есаул, объявили им с плачем об убийстве Лодыженского и высказали опасение, чтобы и рейтарам не было того же. После этого, за час перед вечером, вернулись назад и те казаки, разных куреней, которые ходили вслед за Лодыженским на Днепр. Выслушав страшную весть, государевы рейтары снялись с табора и ночью бежали в степь.
Об убийстве Лодыженского прислано было известие от нового кошевого атамана Остапа Васютенко в Гадяч к гетману Брюховецкому, а оттуда через стольника Кикина стало известно и царю.
Царь послал новый указ гетману и приказал ему сделать розыск о всех заводчиках кровавого дела. Кикин, свидевшись с гетманом, узнал от него, что виновниками убийства крымских гонцов были атаман Гайчук из Лысянки и есаул Хвесик из Чигирина, но по наказу Дорошенко ли они действовали, гетману не было известно, виновником же убийства самого посла гетман считал бывшего кошевого Ждана-Рога, который сделал это «для бездельной корысти своей и грабежа». Вместе с этим Кикин узнал от гетмана и то, что Дорошенко постоянно сношается с запорожцами и с кошевым атаманом и склоняет их к союзу с собой, и гетман опасается, как бы Дорошенко в своих происках действительно не имел успеха. Но на самом деле на предложение Дорошенко только некоторые из запорожских казаков изъявляли свое согласие; другие же отвечали тем, что отложиться им от московского царя нельзя, хотя все вместе говорили, что они пойдут выгонять всех государевых русских людей из малороссийских городов
[576].
Весть об убийстве царского посла скоро разнеслась по всем окраинам Запорожья и отразилась главным образом в пограничных орельских городках, какова была в особенности Кишенка: в Кишенку очень много понаехало запорожских казаков для приема хлебных запасов, и к ним бежала масса украинских людей; в Полтаве также ожидали запорожцев, и потому там происходила большая шатость. В Кишенке ходили слухи о том, что в Сечи постановлено было не пропускать никого из русских людей, чтобы про Лодыженского и про других государевых людей не было никаких известий; говорили, что приказано было без «памяти» атамана, приехавшего с гонцами в Кишенку для борошна, никого у Переволочны, с левого берега Днепра на правый, не пропускать; тех из русских людей, которые были с Косаговым в полку, стращали, что если они пойдут в Сечь, то будут потоплены в Днепре, – на то есть приказ запорожского кошевого атамана
[577].
