В отсутствие же Серко запорожцы изловили посланцев Дорошенко, ехавших с письмами к крымскому хану, великому визирю и бею; посланцев тех отправили к гетману Самойловичу, а письма послали в Москву к царю через казака Стефана Астраханского с товарищами; через последнего запорожцы просили царя прислать им в церковь Святой Покровы 12 книг Четьи минеи. Царь на это отвечал грамотой, писанной 30 мая. Похваляя запорожцев за их верную службу, он жаловал им 12 месячных миней в сечевую церковь Покрова Пресвятой Богородицы на Чертомлыке, а вместе с этим извещал, что, согласно просьбе запорожских посланцев Евсевия Шашола с товарищами, бивших челом царю 20 марта, он посылает, для промысла над неприятелями, в Запорожье и в крепость Кодак воеводу князя Степана Степановича Волковского и полковника Ягана Купера с 1000 солдатами. Что касается морских чаек, о чем запорожцы также просили царя, то на этот счет гетман Самойлович сообщал, что одни из них уже готовы и провезены рекой Семью под Батурин, а другие еще доделываются, и когда все будут готовы, то немедленно будут присланы на Запорожье. Извещая обо всем этом, царь Алексей Михайлович напоминал кошевому атаману и всему запорожскому войску об их обещании верно служить царскому и королевскому величествам, а потому высказывал надежду, что теперь они, когда к ним послан и воевода и ратные люди, будут действовать сообща против врагов Христовой веры
[718].
Грамота писалась на имя кошевого атамана Лукьяна Андреева, но в следующем месяце появился на Запорожье уже и знаменитый Серко.
26 июня приехали из Запорожья в Гоголев торговые люди с рыбой и рассказывали гоголевскому священнику Исакию, что Иван Серко взял и разорил крымский город Аслам и много людей захватил в плен, а сделал он это потому, что в прежнее время от Аслам-города запорожским казакам «теснота великая бывала»
[719]. В это время в Запорожье от польского короля приезжал посол Христофор Ковалевский. Пробыв некоторое время в Сечи, Ковалевский хотел было ехать к донцам, чтобы соединить их с запорожцами для общего дела против неприятелей. С Ковалевским отпущен был из Сечи знатный казак Григорий Пелех, и когда они доехали до Чигирина, то Ковалевский, узнав об отправке царем московских ратных людей, донцов и калмыков к Азову, направился прямо в Польшу, а Пелех пошел к донскому войску и калмыкам
[720]. В это же время царь спрашивал у Серко известий о поведениях запорожцев и о промыслах над татарами и турками. Серко на этот спрос известил царя, через особого посланца, бывшего кошевого атамана Дениса Кривоноса, о промысле своем над турским городом Очаковом и просил государя о присылке в Сечь ломовых пушек, гранат, ракет, сипош, труб и мастера, который умел бы стрелять. На лист Серко царь отвечал милостивой за промысел грамотой и извещал кошевого о посылке в Сечь всех просимых боевых запасов
[721].
Одновременно с отправкой послов к московскому царю кошевой Серко отправил послов и к польскому королю с вестями о взятии Очакова и разорении его посада, с татарскими языками и с просьбой о вспоможении запорожцам снарядами и челнами, а также с намерением добыть от гетмана Ханенко дарованные ему королем войсковые клейноды. Король, вместо удовлетворения просьбы запорожских казаков, ответил посланцам их, чтобы они разглашали везде, на Украине и Запорожье, о походе его против турок и тем усилили бы всякими охотниками его войско, а королевский подканцлер совсем отказал запорожцам в снарядах и чайках, ссылаясь на то, что в этом им поможет царское величество, а о клейнодах сказал, что они могут их взять у Ханенко и отправить в Запорожье, оттуда же отослать, куда пожелают. Послы, взяв отпуск у короля, явились к Ханенко и стали домогаться от него снарядов и клейнодов. Но Ханенко на это отвечал, что свои снаряды и клейноды он оставил в местечке Демере, которым заведует польский полковник Пиво и который никому не отдаст тех снарядов. Сам Ханенко стоял на одном из островов Днепра, против Киева, с немногими людьми, потому что все его войско разошлось в города Левобережной Украины, и просил дозволения у царя пройти в Запорожье. Царь по этому поводу снесся с гетманом Самойловичем и предоставил это дело на его усмотрение
[722].
Разорив Аслам и Очаков, Серко с низовья Днепра поднялся на Украину и здесь стал преследовать татар, действовавших против русских и поляков заодно с турками, стоявшими у Каменец-Подольского: «Татарское войско ныне в сборе есть и стоит на границе за Чигирином; а войною тех татар никуда не пропускает Серко с запорожскими казаками». В конце сентября Серко извещал гетмана Самойловича, что он был с казаками на Муравском шляхе и, встретив там татарский загон, помощью Божьего и счастьем его царского пресветлого величества, разгромил его, взял много языков и после этого счастливо возвратился в Сечь. Вслед за этим переяславский полковник Дмитрий Райча в письме к князю Юрию Трубецкому доносил: «Извещаю тебя, благодетеля моего, что сентября 23 дня, 1673 года казаки моего Переяславского полка, бывшие на Запорожье, приехав ко мне, сообщали мне, что в сих временах многих из моих и других полчан, шедших на Запорожье, татарская орда в 8000 человек разгромила и порубила, а кошевого атамана запорожского, Ивана Серко, обступив в степи, три дня добывала, но, не сделав ему никакого вреда, пошла под слободские города и села его царского пресветлого величества». 9 октября Иван Серко перебрался уже за Буг, опустошил Белогородчину, сжег и разорил город Тягин, а жителей его побил, и оттуда собирался идти в Волошскую землю к королевскому величеству на помощь
[723]. 12 ноября переяславский полковник Дмитрашко Райча доносил киевскому воеводе князю Юрию Петровичу Трубецкому, что Серко, сжегши Тягин и опустошивши Белогородчину, расположился на Чечельнике: «А сказывают, что с ним десять тысяч, все старинные, из Яс в землю Венгерскую поуходили, и в Катнаре городе пусто стало, пехоту господаря мутьянского, которой было 3000 человек, ожидающую его (Серко), турки всех мечу предали»
[724].
21 ноября царь Алексей Михайлович послал Ивану Серко грамоту с известием об отправлении, по просьбе польского короля, против татар и турок князя Григория Ромодановского и гетмана Ивана Самойловича с войсками; тут же царь приказывал и кошевому «чинить всякими образами нападение на помянутых врагов»
[725].
В это время, а именно к концу ноября, в Сечи объявился беглец из Сибири, бывший войсковой генеральный есаул, Павел Грибович; он исхлопотал у кошевого атамана и всего запорожского войска «причинный лист» к гетману Ивану Самойловичу с просьбой «отдать ему его вину» и отправился из Сечи в Батурин. Так писал об этом гетман Самойлович царю, не называя по имени кошевого атамана, и «причинный» лист дан был Грибовичу если не самим Серко перед его походом под Тягин, то его наказным кошевым. После отъезда Серко под Тягин в Сечи открылось моровое поветрие, и ввиду этого гетман Самойлович ни самого Грибовича, ни писем, привезенных им от кошевого атамана, не принял
[726]. Моровое поветрие занес в Сечь какой-то каменец-подольский торговый человек, приехавший с сыном и братом в Запорожье с разными товарами. У него купил товару казак Пинчук и через два или три дня после этого умер вместе с сыном своим, «канархистом церкви Божией на Кошу будучей». Потом умер сам купец с сыном и братом, и от них «уязвились» два куреня, Шкуринский и Васюринский, где сложены были товары купца. Запорожцы оставили все товары в тех двух куренях и самых куреней стали стерегтись и обходить их вокруг
[727].
