После окончания сейма отправлены были в Запорожье два украинских полка, Чигиринский и Белоцерковский, с полковником Мелецким, которому приказано было сперва выгнать оттуда всех украинских беглецов, а потом расположиться до новой смены в казацких вольностях в качестве сторожевых полков. Мелецкий прибыл в Запорожье в половине марта 1638 года и, остановившись на границе казацких вольностей, послал к запорожцам своих казаков объявить им известие о королевской милости и требование сейма о выдаче Скидана и Чечуги. Но запорожцы на требование польского полковника отвечали тем, что заковали присланных к ним посланцев и оставили на берегу Днепра какое-то «очень неутешительного содержания письмо». Мелецкий хотел было действовать против запорожцев оружием, но, увидев, что это опасно для его жизни, вследствие побега реестровых казаков в Сечь, решил покинуть Запорожье и поскорее вернуться в польские владения Украины.
Тогда в Запорожье объявились два сотрудника казненного Павлюка, Дмитро Томашевич-Гуня и Остранин, или, по казацкому произношению, Остряниця, родом полтавец. Первый принял на себя звание казацкого гетмана в апреле 1638 года и, пылая местью за замученного поляками отца, выступил ярым врагом Речи Посполитой. Второй, проявивший свое мужество и распорядительность еще под Кумейками, выходя вместе с Гуней против поляков, решил сперва заручиться союзом с крымскими татарами и донскими казаками, для чего и отправил к ним посланцев из Запорожья. Не дождавшись ответа, Остряниця оставил Запорожье и поднялся с войском, частью севшим в лодки, частью двинувшимся сухопутьем вдоль Днепра на Украину. С ним был и Карпо Скидан, находившийся все время после Боровинской битвы в Запорожье. Были ли в этом войске и запорожцы, и если были, то сколько именно и под чьим начальством они шли, неизвестно. Во всяком случае, Остряниця от Сечи поднялся к Кременчугу и 5 мая был у города Голтвы, где нанес большое поражение полякам и принудил их отступить от Голтвы с большими потерями, в чем сознается и польский хронист того времени Симон Окольский. В это время Остряниця получил известие, что к нему подходит несколько полков донских казаков. Побившись с поляками под Лубнами, Остряниця взял путь на Лохвицу и Миргород, откуда вернулся к Лукомлю, на 26 верст ниже Лубен, а потом, покинув Лукомль, стал на речке Слепороде, между Яблоновом и Лубнами. Простояв без всякого действия несколько времени на Слепороде, Остряниця 27 мая опять ушел к Лукомлю, где пробыл до 14 июня. Тут он узнал о прибытии к гетману Потоцкому князя Иеремии Вишневецкого и потому от Лукомля направился к Жовнину. После отступления от Лубен Остряници к этому городу прибыл передовой отряд донских казаков в 500 человек под начальством казака Путивльца и его сподручников Мурки и Репки; на этот отряд донцов напали поляки и истребили его, несмотря на добровольную сдачу донцов с условием дарования им жизни. Под Жовнином Остряниця весь день бился с поляками, но потом, стесненный ими, оставил казацкий лагерь и тайно бежал в московские земли. Тогда казацким гетманом объявлен был Дмитро Томашевич-Гуня.
Гуня стоял под Жовнином с 15 по 20 июня и выдержал здесь упорный штурм от Вишневецкого, но под конец оставил Жовнино и спустился к устью речки Старицы, впадающей в Днепр. У устья Старицы Гуня просидел до 5 августа, то сражаясь с поляками, то вступая с ними в мирные переговоры; 5 августа, приняв в свой обоз полковника Филоненко с подкреплением и продовольствием, а вместе с этим выдержав жестокий штурм от поляков, Гуня внезапно исчез из казацкого лагеря и потом очутился в Московской земле.
Принимали ли участие во всех этих походах Гуни запорожские казаки, документально неизвестно, хотя трудно допустить, чтобы низовые рыцари оставались равнодушными зрителями там, где дело касалось православной веры и казацких вольностей.
Результатом всех походов Остряници и Гуни было лишение украинских казаков прежних прав, какими они пользовались до этого времени, в особенности права выбора собственных старшин, и распоряжение о назначении новых старшин шляхетского происхождения. Повеление об этом объявлено было 4 декабря 1638 года, в урочище Маслов Брод, и повело за собой ряд бедствий для всей Украины.
Для запорожцев походы Гуни и Остряници имели те последствия, что поляки вновь решили разобщить их с украинцами посредством сооружения крепости Кодака, на прежнем его месте, против Кодацкого порога и устья реки Самары. Крепость по-прежнему возводилась инженером Бопланом, но на этот раз под непосредственным надзором коронного гетмана Конецпольского. Конецпольский отправился на место крепости с 4000 солдат и оставался там в течение целого месяца 1638 года до окончания работ. Когда крепость была окончена, то гетман, осматривая ее, лукаво спросил у бывшего при нем Чигиринского сотника: «Каков вам кажется Кодак?» – «Manu facta manu distrio» – то есть «что руками создается, то руками и разрушается» – ответил гетману не менее лукаво Чигиринский сотник Богдан Хмельницкий
[277], и слова его не прошли, как увидим ниже, даром.
Построение крепости Кодака не удержало запорожских казаков от привычных походов в турецко-татарские земли. На этот раз запорожцы вышли в море в качестве союзников донских казаков; донские же казаки вызваны были к походу по грамоте царя Михаила Федоровича. 22 апреля 1638 года царь Михаил Федорович извещал донцов, что крымцы под начальством царевича Сафат-Гирея, мстя Москве за Азовское взятие, приходили на Московское государство, ко многим городам приступали, много сел и деревень пожгли, много людей побили и взяли в плен. Возвратясь же назад из набега, крымцы вновь собрались в какой-то поход, содержа это в большой тайне. Обеспокоенный этим, московский царь наказал донцам всеми мерами наблюдать за действиями татар, войти в сношение с запорожскими казаками и пригласить их стать заодно с донцами против крымских и ногайских воинских людей, чтобы в московские окраины их не пропустить и тем чинить помощь Московскому государству
[278].
Нужно думать, что вследствие этой грамоты и состоялся поход донских и запорожских казаков в 1638 году. «Записки Одесского общества истории и древностей» рассказывают об этом так. Они собрались в числе 1700 человек и, сев на 153 чайки, выплыли в Черное море. Но этот поход окончился полной неудачей для казаков: турецкий султан Мурад IV послал против них пашу Капудан-Раджаба, который нанес им решительное поражение. Несмотря на это, оправившись от поражения, казаки занялись осадой Багдада, но тут снова потерпели поражение. Против них вышел сам киайя, то есть начальник арсенала, Пиале-ага с наместником, или беглер-беком (то есть «князь князей») города Кафы, и захватил некоторую часть их флота, вместе с атаманом, в свои руки. Другая часть казацкой флотилии спаслась в дельте реки Кубани, но тут у мыса Чука была окружена морскими и сухопутными силами татар и турок, пришедшими из Керчи, Очакова и Крыма, и потеряла 500 человек товарищей и 5 чаек, после чего поднялась еще выше по речке Кубани, спасаясь от мусульман. Но мусульмане, сев на отнятые у казаков лодки, снова бросились вслед за ними и сцепились в самой реке при Адахуне, большую часть из них убили, 250 человек и 30 чаек взяли с собой и отправили в Царьград. Мусульмане боролись с казаками в течение семи дней и под конец успели прогнать их от города Азова, куда они, вместе с донцами, и простирали свои взоры
[279].
