Стряпчий Дмитрий Рагозин, посланный из Москвы на Украину 22 октября с известием о рождении царевны Софии и с целью разведывания о делах в Малороссии, передавал потом в Москве, что при нем приехали из Запорот к гетману низовые посланцы, которые били челом ему с тем, чтобы он не ходил с казаками на них и никого не посылал в Запорожье, потому что все бунтовщики, воры и заводчики дела уже разбежались из Сечи; кроме того, они просили гетмана пропускать к ним торговых людей с запасами, на что гетман отвечал, что торговых людей он прикажет пропускать только тогда, когда они пришлют к нему бунтовщика Барабаша. Тут же, в разговоре с Рагозиным, гетман выразил желание, чтобы московский царь воров, запорожских казаков, поехавших мимо воли гетмана в Москву, или задержал в Москве, или же прислал их к нему: «А если великий государь отпустит их на Запорожье и не изволит удержать или не изволит ко мне прислать, то у меня для них поставлены заставы по всем дорогам, чтобы их перенимать; кроме того, я к ним не велю торговых людей с запасами пропускать, и им нечего будет есть»
[348]. На вопрос стряпчего Рагозина, с чем приехал к гетману польский посол Воронин, Брюховецкий, сворачивая с больной головы на здоровую, отвечал, что когда в Запорогах казаки забунтовали и решили было идти на черкасские царского величества города, то про гетмана пронеслась весть, будто бы он был убит; тогда от польского короля прислан был посланник без листа и с приказанием проведать про гетмана и про запорожских казаков
[349].
Отправляя назад, из Малороссии в Москву, царского гонца Дмитрия Рагозина, гетман Виговский относительно запорожцев писал царю, что ляхи и татары, услышав о бунтах на Запорожье и вообразив, что между Украиной и Запорожьем открылась междоусобная брань, задумали было ударить на них, но Господь Бог не потакал замыслам врагов: запорожские самовольцы, которые посылали к царю своих посланцев, уже разошлись, а остальные прислали гетману извинительный лист; однако гетман, упреждая на будущее время всякое своеволие в Запорожье, отправил туда один полк своих казаков, «чтоб такой своеволе распространиться не дали в то время, когда он, гетман, на иных царского величества неприятелей пойдет»
[350]. Сам же Рагозин доносил царю, что гетманский полк отправлен в Запороти под предлогом береженья от татар. Вслед за этим Виговский вновь доносил царю, что крымский хан, узнав о бунтах в Запорожье и о замыслах казаков поднять междоусобную брань, выслал в белогородские поля калга-султана и велел ему в удобный час, когда поднимется на Украине мятеж, сделать нападение на запорожское войско и украинские города, а пока стоять на ханских кишлах (то есть селениях) и ждать татар
[351].
В действительности сам Виговский, обвиняя запорожцев в измене царю, думал о переходе к польскому королю и ждал только удобного случая, чтобы осуществить свою мысль. Ведя себя по-прежнему весьма осторожно, он действовал через своих сторонников, в особенности миргородского полковника Григория Лесницкого, которые старались отвратить массу украинского населения и простых казаков от московского царя, пугая их известиями о разных мерах, затеваемых Москвой, и склоняя к польскому королю. В самом конце ноября 1657 года у Лесницкого и казаков была рада, и на раде полковник читал какие-то пункты, будто бы присланные из Москвы: «Приказано от царского величества быть только десяти тысячам казаков в Запорожье, а что сверх этого окажутся казаки, тем быть в драгунах и солдатах, а с ранд брать все на великого государя, да с нас же (полковников и других старшин) брать со всего десятину… Писал к нам царское величество и шлет ближнего своего боярина Алексея Никитича Трубецкого с ратными людьми и с воеводами, которым приказывает быть в наших городах. И хочет царское величество у нас волю отнять по своему желанию, и хочет с нас всякие подати брать, что получается с оранд и с мельниц на войско запорожское… И как царь да Москва возьмут в свои руки, то уж нельзя будет нам ходить в сапогах и в суконных кафтанах, и будут нас загонять в Сибирь или Москву, царь и попов к нам своих нашлет, а наших туда погонит»
[352].
Возбудив таким образом сомнение в русском царе относительно верности ему запорожских казаков, Виговский в то же время старался возбудить сомнение относительно самого царя и его благих видов на Украину в малороссиянах. Казалось, он руководился правилом латинской пословицы «раздели и покоряй» и сообразно ей поступал в своих действиях. Но так как ничего не бывает тайного, что не сделалось бы явным, то и подлинные планы Виговского скоро сделались известны в Москве. 5 декабря 1657 года в Запорожье был донской казак, некто Григорий Савельев, по прозвищу Зять. Выйдя из Запорожья, он дал показание воеводе Семену Львову да дьяку Григорию Башмакову относительно тайных замыслов Виговского и главных его сторонников. Зять рассказывал, что в прошлом году приходил с Дона в Запорожье станичный атаман Самаринов с 300 казаков, в числе коих был и он, Григорий Зять, для похода, вместе с запорожцами, под крымские улусы с целью захвата языка. Соединясь с запорожцами, донцы ходили под крымские улусы, но, не добыв там языка, возвратились на Дон, оставив в Запорожье 20 человек казаков, между коими был и Григорий Зять. После этого запорожцы с оставшимися донцами три раза ходили под Очаков и всякий раз возвращались без всякой добычи. В это время Зять узнал, что низовые казаки переняли тайные листы гетмана Виговского, писанные им к крымскому хану, вычитали те листы на раде и из них открыли, что Виговский задумал, вместе с миргородским полковником Григорием Лесницким, изменить московскому царю, соединиться с польским и шведским королями и с крымским ханом и завоевать государевы города. Вычтя те гетманские письма на раде, запорожцы послали от себя посланцев Михайла Стрынджу и товарищей с известием о том московскому государю и с запросом к нему, что он прикажет, после всего этого, учинить с гетманом Виговским. К сказанному донской казак прибавил, что, находясь в Запорогах, он слышал о переправе крымского хана через Днепр для соединения с Виговским и видел намерение запорожцев препятствовать ему, но за великой силой татар не осмелившихся сделать такого нападения. Сверх всего этого, Григорий Зять передал и о том, что против Виговского явным противником выступил полтавский полковник Мартын Пушкарь и что гетман Виговский много раз призывал его к себе в Чигирин, но, не дождавшись добровольного прихода его, отдал приказание насильно захватить своего врага.
Обо всем этом воевода Львов и дьяк Башмаков донесли в Москву: «Да гетман же Виговский не велит пропускать к запорожскому войску пороху и свинцу и запасов, и по всем городам и по рекам поставил крепкую сторожу… А как ему, гетману, ведомо учинилось, что его посланников поймали с листами, то он посылал покишенского атамана Любчича и велел взять его к себе в Чигирин и карать за то, что не поймал запорожцев, ехавших к государю, и не прислал их ему, гетману, в Чигирин. Зато теперь гетман приказал Любчичу, чтобы он тех запорожских казаков, которые будут возвращаться назад от государя, поймал и прислал к нему в Чигирин. А крымский хан уже переправился через Днепр с большим войском у Очакова, идет к гетману Виговскому и хочет ударить на государевы казацкие и украинские города, вскоре по зимнему пути»
[353].
