Мы выползали из постели только пообедать. Антон учил меня готовить. Он объяснил, почему не стоит швырять цыпленка целиком в кастрюлю, но еще очень долго сам его рубил на мелкие кусочки, сам и варил. В предбаннике у нас стояла плитка со спиралью, на ней в старинной скороварке булькала не курица в томатном соусе, а чахохбили, как у Розы Михалны. Мы садились ужинать за квадратный стол, который еле-еле втиснулся в проходе у двери. По телику крутили веселые ментовские сериалы, мы начинали их смотреть, но никогда не добивали серию до конца, потому что обычно в тот момент, когда милиция выходила на след убийцы, я допивала чай и начинала целоваться.
Да, тараканы выползали, да, вырубали свет, отключали воду, и шумели пьяные соседи… Ну и что. Свобода дороже примитивного комфорта, дороже ванны, дороже мягкой мебели, дороже ужина из нескольких блюд, который приготовит мама…
Я где-то брякнула уже однажды, что все это совместное житье с родителями – просто извращение. И представляете, меня чуть не загрызли. Как начали… «Россия – патриархальная страна!.. Веками люди жили вместе, три поколения в одной избе…» Мне даже заповедь напомнили, про «почитай отца и мать»… А я вот думаю: откуда все вы знаете, как они жили веками? Откройте паспорт, уточните свой год рождения. Я вышла замуж на исходе двадцатого века, при домострое не жила, поэтому буду рассказывать только про свою реальность.
Площадь нашей комнаты была шестнадцать квадратных метров. Нормальные апартаменты, отдельный душ и туалет – вообще отлично! Пришлось, конечно, сделать косметический ремонт. Он был необходим, потому что в этой же самой комнате я прожила два года с подружками. Там были мрачные обои, расписанные черным маркером… «Маленькая девочка со взглядом волчицы, я тоже когда-то был самоубийцей»… «Приносили женихи коньячок, объясняли женихи, что почем»… Раковина треснула, розетки были выдраны, потолок в ванной почернел… Но это мелочи, Антону с братом Левушкой хватило пары дней, чтобы уничтожить следы минувших вакханалий. Они покрасили все в белый, а я пришла и занавесочку повесила голубенькую в ромашках.
– Ну как? – спросил Антон. – Теперь тебе здесь нравится?
Еще бы! Мне все ужасно нравилось, особенно вот эта чудесная идея – когда вдруг в твоей жизни появляется мужчина и ты уже не думаешь о трубах, о розетках, кранах и прочей ерунде. И так забавно наблюдать, когда они вытаскивают из специальных ящичков свои инструменты. Я в обморок чуть не упала, когда Антон достал шуруповерт и этим самым шуруповертом забурился в бетонную стену. О, как все это меня разволновало! Он повесил наши венчальные иконы, и эта комната, еще недавно походившая на сиротский приют, стала похожа на маленькую церковь.
Только запах стоял непонятный, как только вошла, сразу уловила – фрукты и что-то еще, что-то очень знакомое…
– Самогон, – разнюхал Антон. – И неплохой, судя по запаху…
Оказывается, мои однокурсники, у которых я забыла конфисковать свой ключ, тоже отмечали мою свадьбу. В моей же комнате они гнали самогон, и в моей же кастрюле они ставили брагу из старого повидла. Об этом сообщила Аллочка, она явилась вернуть ключи и, бедная, остановилась в предбаннике, не решаясь пройти. Раньше она заруливала в эту комнату свободно, но теперь появился Антон, и я, жестокая, даже не предложила соседке чайку. И не подумала показывать новое постельное белье, зелененькое в страстных маках, которое мне подарили еврейские тетушки. Изъяла ключ и захлопнула дверь перед носом у старой подружки.
Все! До свидания! Вам тут не проходной двор. Теперь тут у меня «приют спокойствия, трудов и вдохновения».
Я стала чудесно высыпаться. Мои занятия начинались с десяти, и последнюю лекцию я совершенно не слушала, закрывала глаза и предвкушала… А в это время Антон бежал на остановку от своего факультета. Пацаны его звали куда-то на квартиру играть в какой-то преферанс, а он им всем махал: «Пока, пока…»
Однокурсники быстро его раскусили, еще до свадьбы поняли, что он надумал жениться. Как-то после лекций мальчики зашли в магазин, купили пива. Глядят, а у Антона в корзинке виноград, мюсли и творог.
– Ты что, не с нами? – Они все тут же засекли.
– Нет, я к девушке.
– Какой-то странный у тебя набор? Кефир, мюсли еще какие-то… А где вино? Где шоколадка? Она что у тебя, непьющая?
И кто-то догадался:
– Да она у него на сносях!
Экономистам это было странно. Куда жениться в двадцать лет? Они зашли к нам в первый же день полюбопытствовать, есть ли жизнь после свадьбы. Убедились, что с другом все в порядке, и убежали резаться в свой дурацкий «Хирроуз», малыши.
Мои подружки тоже не пропустили ту коробку мюсли. Наш спартанский общежитский быт приятные мелочи исключал. Какие мюсли? Какой творожок? Картошка жареная, бутылка водки и сигаретка на десерт. Девушки полезли пробовать – задумчиво погрызли зернышки, сушеные бананы, курагу… И говорят:
– На этот раз у тебя все серьезно.
И не ошиблись ведь!
Так что теперь их тоже распирало любопытство, и вслед за Аллочкой они ко мне стучались. Тихо, но настойчиво. «Есть соль?» – спрашивали девушки, стараясь засунуть носы в мою белую келью, чтобы увидеть Антона. «А ничего тут у вас…» – говорили они и пятились, потому что я всех безжалостно выдавливала из комнаты своим беременным животом.
Вечером, часиков в десять, в дверь опять постучали. В коридоре стоял мой припоздавший однокурсник, он был взъерошен и выглядел не вполне здоровым.
– За мною гонятся! – Он выдал после паузы: – Менты! Бандиты! ФСБ! Можно я у вас переночую?
Мне было некогда, мне совершенно было некогда прощаться со своим неприкаянным детством, я спешила в кровать к Антону, и поэтому так резко хлопала моя многострадальная синяя дверь. Мне было совершенно наплевать, что там осталось за этой дверью и что там творится в соседних комнатах и в длинных коридорах студенческой общаги.
Сквозняк с разбитого балкона? Не проблема, мы затыкали щели старым одеялом. Вонь от мусоропровода – не надо нюхать, надо быстро швырнуть в него мешок и уматывать. Лифт не работает – и это мелочи, гулять полезно. А если кто-то слишком громко поет под дверью «Гражданскую оборону», всегда можно рявкнуть: «Ну че, нельзя потише? Я сплю вообще-то!» Друзья не обижались. Но сочинили анекдот. Вы знаете его, наверно.
Приходит как-то однокурсник в шестьсот двадцать шестую (это значит, мою) комнату. Стучится, открывает ему Серый волк.
– Мне бы Соню, – спрашивает он его.
– Сони нет.
– Как нет? – удивился однокурсник. – Раньше тут жила Соня.
А Серый волк ему и отвечает:
– Ничего не знаю. Теперь тут офис.
15. Стиральная машина
Мужчину из другой семьи понять труднее, чем иностранца.
Но это только в первом браке, с каждым последующим замужеством иностранные языки даются легче.
