«Раздевайся».
Поднимаясь в лифте на двадцать первый этаж, он чувствовал, как нарастает внутри возбуждение – и радость.
Опять пришло сообщение:
«Уже. Поспеши, или начну без тебя».
Ларри усмехнулся. Марси была самой порочной женщиной из всех, что он знал. И у нее было лучшее в мире тело. И самое красивое лицо. И самые прекрасные, длинные, шелковистые волнистые волосы. А вкус ее тела сводил с ума.
Они всегда встречались здесь, в этой непримечательной гостинице, где никто из них не рисковал встретить знакомых. Марси не приходилось лгать мужу, поскольку он в последнее время, по ее словам, был так занят собой, что редко интересовался, как прошел ее день, не говоря уж о расспросах, чем она занималась.
С Элейн все обстояло по-другому. Она хотела знать, чем занимался Ларри, во всех подробностях, поскольку целый день проводила с Максом. Она звонила мужу раз в несколько часов, спрашивала, где он, как проходит встреча, рассказывала о Максе, который совсем недавно стал ползать. К счастью, его секретарша Эрин была стойкой, как скала.
Ларри до дрожи боялся развода. Он уже пережил один четыре года назад, он едва не разорил его, причиной же стал его роман с Элейн. Ему надо быть осторожнее с этой женой, поскольку она терпеть не могла, когда ее дурачат, да и глупой тоже не была. Элейн была очень успешным адвокатом по бракоразводным процессам, известная в своих кругах бульдожьей хваткой, всем ее коллегам было отлично известно, что ни один из мужей ее клиенток не уходил, пока из него не вытрясали все, что только возможно.
Элейн было скучно дома с ребенком, но это не должно было продлиться долго – она собиралась в ближайшее время вернуться к работе. Ларри с нетерпением ждал этого дня, поскольку тогда назойливые звонки прекратятся. С самого начала их романа они были для него большой проблемой, Элейн всегда была очень подозрительна, и сейчас у нее есть время и право за ним следить.
Двери лифта распахнулись, и он вышел в коридор. Оглядевшись, двинулся в нужную ему сторону, попутно вытаскивая изо рта жевательную резинку и пристраивая ее в носовой платок в кармане.
Когда перед глазами появились цифры 2130, сердце забилось сильнее. Он задержался на несколько секунд, прежде чем войти, чтобы посмаковать еще немного этот сладкий момент предвкушения. За дверью играла музыка.
Марен не могла жить без музыки, она каждый раз приносила с собой МПЗ-плеер и портативные колонки. Он уловил звуки песни «Уэт, уэт, уэт» «Любовь повсюду», ставшей для них особенной. Банально, но очень приятно им обоим.
Ларри постучал.
Дверь распахнулась почти мгновенно, и он вскрикнул от возмущения:
– Ты мне солгала!
Так и было.
Она не была голой. По крайней мере, не абсолютно. На ней был пояс с подвязками и серебряное колье – его подарок. Это все.
Захлопнув дверь ногой, он сразу же опустился на колени, уткнулся ей в живот и принялся ласкать ее языком.
Марен вскрикнула. Он вдыхал аромат ее тела, наслаждался вкусом.
– О боже, Марен!
– Ларри!
Она так сильно сжала руками его плечи, что он испугался возможных следов на коже. Как он объяснит их Элейн? В этом была опасность Марен – временами она совершенно теряла над собой контроль.
Когда он поднялся, она попыталась рывком снять с него одежду и прижалась к его губам. Их языки, встретившиеся после долгой разлуки, двигались с бешеной скоростью. Рука ее скользнула вниз, под резинку его трусов.
– Кто-то рад меня видеть!
– Кто-то очень рад! Кто-то чуть с ума не сошел от тоски по тебе за выходные.
Шатаясь, они прошли по комнате, и, запутавшись в брюках, болтавшихся у лодыжек, он упал на кровать.
– Паршивые были выходные, – произнесла она. – Боже, я так по тебе скучала, мечтала, как мы будем любить друг друга.
– И я скучал по тебе, милая.
– Возьми меня сзади.
Он взял ее сзади. Затем перевернул и опять взял ее. Потом сполз с кровати, встал на колени и погрузил язык глубоко в ее лоно. Потом она была сверху.
Наконец, насытившись друг другом, они лежали в мягкой постели в объятиях друг друга.
– Ты самый лучший.
– Ты тоже.
Ван Моррисон пел «Такие дни, как этот», а Ларри думал: «Да, вот это жизнь. В такие дни только и чувствуешь, что по-настоящему живешь».
– Ты лучший любовник на свете.
– Смешно, я думал о том же самом, только о тебе.
– Ты и ведь и раньше это делал? – усмехнулась Марей.
– Нет, только читал в журналах.
Она улыбнулась:
– Как провел выходные?
– Отлично. Макс на меня срыгнул. Два раза.
– Как мило. – Она провела кончиком пальца по его лбу.
– Но ты ведь его любишь?
– Люблю. Знаешь, удивительно осознавать себя отцом.
– Я уверена, ты самый лучший отец.
– Хотел бы им стать, – пробормотал он и посмотрел на часы. Когда они были вместе, время летело особенно быстро. Совсем недавно, буквально несколько мгновений назад было восемь часов. На 11:30 у него запланировано заседание совета. Осталось лишь несколько минут, а потом надо встать, принять душ, одеться и возвращаться в реальность, опять спускаться в метро и ехать в центр, погружаться в работу менеджера инвестиционного фонда. И ждать встречи с Марен до пятницы.
– Что там происходит? – сказала она. – Почему сирены за окном?
Он почти не слушал ее, думал о встрече с клиентом во второй половине дня. Это был самый важный его клиент, грозящий перевести большую часть средств в конкурирующую фирму.
Встречи с Марси плохо отражались на его работе, он знал это.
Обычно в 7:30 он уже был на рабочем месте, изучал изменения на рынке и отчеты аналитиков. Дважды в неделю он этого не делал, в результате один клиент возмущен и недоволен.
Он отвлекся от своих мыслей, чтобы еще немного послушать Вана Моррисона и насладиться последними мгновениями рядом с Марси. И тогда он услышал вой сирен. Их было много.
Внезапно зазвонил его телефон.
Перекатившись на кровати, он посмотрел на экран:
– Черт. – Это была Элейн. Он сбросил звонок.
Через несколько секунд телефон зазвонил вновь.
Он снова сбросил.
И опять звонок.
Он повернулся к Марси и прижал палец к губам:
– Это она. Третий раз звонит. Мне лучше ответить, иначе будут проблемы.
Она выключила музыку, и они отчетливо услышали какофонию сирен за окном.
– Привет, дорогая, – произнес он в трубку. – Все в порядке?
