– Алло, – робко произнес он.
– Слушаю, – раздалось в ответ.
Потом стало тихо.
– Похоже, неполадки в соединении, – сказал он.
– Да, – ответила женщина. – Похоже на то.
Он перевел взгляд на дом через дорогу. Она тоже держала в руках телефонную трубку!
– Я набирала номер, – с усмешкой сказала девушка. У нее был приятный голос человека, научившегося справляться с жизненными неурядицами, но все еще достаточно молодого, чтобы не растерять надежды. Женщина через дорогу молчала и слушала. Генри был озадачен. Возможно ли, чтобы он говорил сейчас с ней?
– Кажется, я был первым, – произнес он и поморщился. Вот опять. Жена часто говорила ему, что он не умеет спорить не нападая; теперь он без причины нападает на женщину с таким приятным голосом.
– Хорошо, – послышалось в трубке. Губы девушки через дорогу шевелились. – Я отсоединяюсь.
Та, через дорогу, тоже говорила.
– Нет-нет, не стоит. Я сейчас повешу трубку. Этот звонок совсем не важный. Я просто хотел узнать прогноз погоды.
Губы опять зашевелились.
– Должно быть, вы оптимист, раз тратите деньги на такое.
Теперь девушка молчала.
Ему казалось, что совпадений слишком уже много. Это точно она! Солнце скрылось за облаком. «Я оптимист?» – подумал он. Нет. Она ведь совсем его не знает. Оптимизм был для него бабочкой, умудрявшейся каждый раз упорхнуть от него в летнем поле.
Еще секунда, и она опять улетит. Неужели он не решится сейчас, когда цель так близка?
– Давайте встретимся, – выпалил он. – Приглашаю вас выпить. Например, кофе. Или на ланч. – Он бросил взгляд на девушку за оконным стеклом в доме через дорогу. Она улыбалась. Точно, ее глаза светились! – В какой день вы свободны?
Теперь она что-то листала. Ежедневник? И откуда у него столько смелости? Она перелистывала страницы пальцами обнаженной руки.
Скажи «да», пожалуйста, скажи «да».
– Четверг подходит?
Он жадно проглатывал каждое ее слово, так изголодавшийся человек ест рагу.
– Да, четверг подходит. Это единственный день на неделе, когда я свободен, – солгал он и сразу устыдился.
Он знал, что правда ей не понравится, поскольку он был свободен каждый день и занимал себя тем, что доставал из пачки один за другим листы формата А4, чтобы заполнить их словами о любви и отваге, героизме и страсти и в конце создать счастливый финал.
– Вы живете в Лондоне?
– Да, – ответил он, поражаясь тому, что с ним происходит. Горло превратилось в медный рожок, он давит на резиновую грушу, видимо не слишком сильно.
– А где вы работаете? – спросил он. – Я имею в виду, в каком районе Лондона? Не хочу показаться неделикатным, но так будет проще найти… э-э-э… удобное место для встречи.
Он почувствовал, что она улыбается.
– Я совсем не против приехать в любое место недалеко от вашей работы.
– Нет, – возразил он, поймав себя на мысли, что почти кричит.
– Я не хочу причинять вам неудобства. Что ж, я работаю в районе Оксфордской площади.
– Отлично. У меня как раз утром встреча на Бонд-стрит. – Он выбрал Бонд-стрит, потому что название казалось солидным. Теперь его ум пытливо искал решение. Бонд-стрит. Что ей предложить? Отель «Кларидж»? Вполне достойно, но он никогда не был внутри; будет ясно, что он понятия не имеет, где там находится бар, а где ресторан. Впрочем, он может съездить и осмотреться, сегодня только понедельник. И все же нет. «Кларидж» – слишком официально. Подойдет что-то более романтичное – итальянское, например. Да, его герои в романе «Безмятежность», над которым он сейчас работал, влюбились друг в друга именно в итальянском ресторане, под звуки серенады, исполненной на мандолине.
– Вы любите итальянскую кухню? – осторожно поинтересовался он, повторно удивляясь, что происходит с его голосом.
– О да, обожаю, – был ответ.
– И я. У вас есть любимый ресторан? Предоставляю выбор места вам. – Внезапно стало неловко. – Я… – пробормотал он. – Я… – Он подбирал слова, путано перебирая их, как ключи на связке. – Понимаете, я давно не был в том районе.
– Как вам «Пятьдесят пять»?
– Пятьдесят пять? – Он задумался. – А на какой улице этот дом? – спросил он, ощущая себя невероятно глупо.
Девушка рассмеялась:
– Так называется ресторан – «Пятьдесят пять». На углу Бонд-стрит и Мэддокс.
Он рассмеялся, неожиданно легко. И сам себе удивился.
– О, я понял. Отлично. Я забронирую столик на… на какое время?
– Ваша встреча закончится к часу дня?
Он помедлил с ответом, решив, что это будет воспринято как размышление над повесткой дня.
– Да, – наконец произнес он. – Полагаю, да. А если нет, – продолжал он хвастливо, – им придется продолжать без меня.
– Хорошо. Тогда встретимся там в час. Как мы узнаем друг друга?
«А она очень практичная особа», – подумал Генри.
– Скажите, чтобы вас проводили за мой столик. – Он замер, как разогревшийся под солнцем человек на краю бассейна.
– Но я ведь не знаю вашего имени.
– Генри.
– Генри и?..
Он поболтал большим пальцем ноги в воде и посмотрел на расходящиеся круги.
– Генри Генри – это имя и фамилия. – «Умоляю, не смейся», – твердил он про себя. Он на всю жизнь запомнил, как хохотала его жена, когда они познакомились. Его имя раздражало ее и нервировало все восемь лет брака.
Она не смеялась.
– Тогда увидимся в час в четверг. – Она сделала едва уловимую паузу. – Генри.
– А вас, вас как зовут?
– Поппи, – ответила девушка и замолчала, решив не сообщать фамилию.
Сердце кольнуло, едва ощутимо, от легкого недоверия.
Повесив трубку, он посмотрел на девушку через дорогу. Она тоже отложила телефон и теперь улыбалась. Улыбалась!
– Поппи, – задумчиво произнес он. Имя нравилось ему все больше.
Через секунду он поймал себя на том, что напевает «Вальсируя с Матильдой»; это случалось в те редкие моменты, когда он был счастлив.
Звуки песни стихли в его голове, когда до часа оставалось десять минут. Он вошел в ресторан. Да, очень мило, но ничто здесь не располагало к романтическому свиданию. Маленькие столы были расположены слишком близко друг к другу, стулья деревянные и с жесткими сиденьями; в зале было слишком людно и тесно. Исполнителя серенад на мандолине он не заметил, хотя один из официантов напевал «О соло мио» по дороге в кухню.
Он сообщил человеку с усталым лицом в костюме, но без галстука о том, что для него должен быть забронирован столик.
