— Не знаю. Может, что вода не совсем чистая.
— По-моему, лучше держаться воды из бутылок, — сказала Ариэль.
— Эй, вы, мы тут сваримся! — Берк подошла поближе. — Хрен ли это с вами тут творится, люди?
— Дай-ка я рот сполосну, — сказал Кочевник, взял у Майка стакан и подошел к девушке.
Она снова окунула черпак и протянула ему. В тени полей шляпы он не мог толком разглядеть ее черты, только овал лица. Подойдя ближе, Кочевник снял темные очки, но даже тогда увидел лишь блеск ее глаз.
На расстоянии вытянутой руки он резко остановился, потому что его пронзило — нет, не страхом, но каким-то очень похожим чувством, и он был ошеломлен силой этого. Дальше не мог сделать ни шагу.
Она смотрела на него пристально из тени растрепанной соломенной шляпы.
Черпак был все так же протянут к нему, несколько капель упали на землю.
Кочевнику показалось, что да, он хочет пить и хочет избавиться от вкуса чизбургера во рту, но — как бы дико это ни звучало, — если принять сейчас воду, за это будет своя цена, и он боялся, что цену эту знает. Он смотрел только на девушку, все еще стараясь различить скрытые черты лица, но не мог рассмотреть. И чувствовал, что она тоже полностью на нем сосредоточилась, и это его еще больше пугало. Ее внимание ощущалось почти физически, оно будто нащупывало путь в самые скрытые уголки его личности, души и разума, будто он — пазл, который надо сложить, или ходячий кубик Рубика. Но и это было еще не все. Ощущение — будто чужой человек ворошит твое грязное белье или подобрался слишком близко к коробке порнодисков на полке за сложенными шмотками.
Она ничего не говорила, только ждала, и казалось, что времени у нее достаточно.
У Кочевника пот струился из всех пор. Ну у кого бы не струился на стоградусной
[9] жаре? «Нет, — сказал он себе, — не полезу я в эти колючие заросли». Потому что ему мнилось, будто именно это она его приглашает сделать. Тут какая-то наколка, думал он. Наколка всегда есть, потому что не бывает ничего бесплатного. Если он примет у нее воду, то выйдет на эту плантацию и будет работать как зомби. Может, он плохо пригляделся, и эти люди, о которых он вообразил, будто им нужна ее сила и они благодарны ей за ее заботу, на самом деле обыкновенные зомби. Шли себе по дороге собственной жизни, пока она не заманила их, не напоила дурманной водой и не пристроила к работе на ежевике. Внушила им желание всегда возвращаться, даже если они выберутся. Заставила их быть счастливыми в своей жалкой участи. Это было безумие — такие мысли, потому что она всего лишь ребенок, ему она никто, он ее одной рукой может сломать пополам, если надо будет. И жертва ее тоже фальшивая, потому что она наверняка из тех, кто любит всегда быть в центре внимания, как Мадонна свалки какая-нибудь, и вся эта показуха со стоянием у колодца и раздачей воды — все это лишь для самоудовлетворения. Он терпеть не мог фальшь, еще даже больше, чем плохих официанток. В мире нет ничего бесплатного, думал он. Даже стакана воды.
Все звуки сделались приглушенными, будто откуда-то очень издалека, и все вокруг — церковь, сам колодец, прочие строения, ржавые машины, люди под дубом — все это колебалось в волнах жара, размазывалось и сплавлялось одно с другим, как те куски цветного стекла, из которых сделали окна толевых лачуг.
«Ну нет, — подумал он. — Мне оно не надо».
И шагнул назад.
Все снова стало резко в фокусе, снова, раздирая барабанные перепонки, обрушились звуки — лай собак, вопли играющих детей, голоса рабочих под деревом. Девушка все еще стояла перед ним, а он шагнул еще назад и смял бумажный стаканчик, выпустил его из пальцев на землю.
— Да что с тобой? — спросила Берк, проходя мимо.
Она подошла к девушке, протянула ей почти пустую бутылку и спросила по-испански:
— Нальете мне ее полную?
Девушка налила, и Берк вернулась обратно, прижимая холодную бутылку колбу. Мимо Кочевника она прошла так, будто он стал невидимым.
Джордж стоял между Ариэль и Майком; на лице у него выступили яркие капли пота.
— Привет, как жизнь? — спросил он у девушки. — Ребята, не надо нам докучать этим людям. Пошли отсюда!
Последнее было адресовано прямо Кочевнику.
— Ты это видел? — спросил Кочевник. Голос его, от которого так зависела вся его жизнь, прозвучал как у придушенной кошки.
— Что видел? — нахмурился Джордж.
Он посмотрел через плечо Кочевника на девушку, которая как раз отвернулась налить чей-то стакан.
— Что только что было.
— Гм… — Джордж коротко глянул на Майка. — Слушайте, готовы вы уже ехать?
Берк и Терри шли уже обратно к фургону.
— Я видела, что случилось, — сказала Ариэль, глядя на него своим фирменным неодобрительным взглядом. — Ты бросил на землю мусор.
Она подошла к смятому стакану, подняла его и подала девушке у колодца. Та приняла его, подставив ладонь.
— Perdon!
[10] — сказала Ариэль. Даже если бы она не учила испанский в школе и в колледже, жизнь в Техасе как-нибудь этому языку научила бы. — El tiene maneras muy malas.
[11]
Извинение за плохие манеры Кочевника.
Девушка склонила голову набок, Ариэль различила блеснувшие черные глаза на смуглом лице с широким плоским носом. Такое лицо можно было бы увидеть вырезанным из древнего камня в джунглях Майя, если бы не россыпь юношеских угрей на обеих щеках.
— Gracias, senorita,
[12] — сказала девушка и добавила по-английски с сильным акцентом: — Вы очень добры.
— Я просто пытаюсь убрать свинство, — ответила Ариэль, поняв заодно, что именно этим она занимается в том или ином смысле почти всю жизнь.
А девушка глядела куда-то ей за спину. Ариэль проследила за ее взглядом и увидела, как ее друзья возвращаются к «Жестянке». Кочевник пятился, будто боялся повернуться спиной.
— Вы держите долгий путь, — сказала девушка. Она утверждала, не спрашивала.
— Да. — Прицепленный трейлер говорил сам за себя. Ариэль сочла нужным добавить: — Мы музыканты, едем в турне.
Девушка снова посмотрела на Ариэль и улыбнулась широкой теплой улыбкой, от которой Ариэль захотелось подвинуться поближе, окунуться в эту улыбку. Зубы у девушки были белые, но брекеты ей бы очень не помешали.
— А! — сказала она. — А вы… какое у вас место?
— Играю на гитаре и пою.
— Я тоже музыку люблю. Очень радуюсь, — сказала девушка.
