Как логотип на футболках. Только логотип не таял в теплом вечере Тусона.
Глава двенадцатая
— Понятия не имею, — ответил Кочевник.
Он сидел измотанный, с покрасневшими глазами: прожектор видеокамеры — штука не очень добрая. Как и вопросы, которые раздавались из-за этого прожектора. Вот очередной прилетел, голубчик.
«Джон, у вас есть хоть какие-нибудь предположения, кто мог желать им смерти?»
— Вопрос дурацкий, Дэйв, — сказал похожий на латиноса капитан, сидящий за столом между Кочевником и Ариэль. — Сам понимаешь, мы это уже проходили.
— Для публики, сэр, — отозвался Дэйв, репортер с видеокамерой «Фокс-Кей-Эм-Эс-Би», улыбнувшись сдержанно и невесело. — Работа такая.
— Мисс… Боннеуи, правильно?
Берк тяжело моргнула и перевела взгляд на спрашивающую молодую женщину.
— Бонневи. Через «в».
— О’кей, запомню. Вы действительно сообщили капитану Гарца, что в вас стрелял этот же снайпер, когда вы были в Свитуотере? После того как убили вашего басиста?
Этой женщине, светловолосой, с резкими чертами лица, вряд ли было больше двадцати двух. На табличке с именем значилось, что она — репортер «Тусон ситизен».
— Да. — Берк одолевала слепящая головная боль. И тошнило уже часа два. — Сообщила.
— Можно спросить, вы об этом сообщили полиции Свитуотера или нет?
— Нет, не сообщила. Я думала… Я не была уверена, что так и было.
— Простите? Вы не были уверены, что в вас стреляли?
— Джейми, тут не допрос, — вмешалась коп по связи с общественностью: пожилая темноволосая дама по имени Энн Гамильтон. Она сидела в конце стола, рядом с Терри. Держалась очень безмятежно, но явно умела, когда надо, подпустить стали. — Мисс Бонневи это уже объясняла капитану Гарца. Пожалуйста, следующий вопрос.
Поднял руку репортер «Кей-Би-Оу-Эй», но корреспондентка «Ситизен» не сдавалась:
— Я просто размышляю вслух, что у нас тут, возможно, бродит на воле снайпер — потому что полицию в Техасе вовремя не проинформировали. Я не права?
— Дайте я отвечу, — сказал Гарца, глядя на Джейми Лейн глубоко посаженными угольными глазами, будто пригвождая ее к стулу. Челюсть у него была как кирпич, лицо в оспинах, и голос звучал, как ворочающийся в цементе гравий. — Прежде всего мы только начинаем расследование. Куда оно нас приведет, пока сказать нельзя. Во-вторых, вы принимаете как факт, что в мистера Эмерсона стрелял тот же человек, который убил мистера Дэвиса, что еще совершенно не доказано. И еще, Джейми: такими словами, как «снайпер», ты не завоюешь симпатий полиции. Это я тебе говорю.
— Несколько преждевременно, — добавила для смягчения сотрудница по связи с общественностью.
— Простите, сэр? — удивился репортер из «Кей-Ви-Оу-Эй». — Вы хотите сказать, что это было совпадение?
Судя по его интонации, предположение казалось ему смехотворным.
— Я хочу сказать, что сейчас у нас есть молодой человек, который борется со смертью. — Гарца не клюнул на пустой крючок. На его лице читалось спокойствие Будды — если бы отцом у Будды был коп из Хуареца. Представитель больницы по связи с общественностью всего несколько минут назад вышел из этой комнаты на первом этаже университетского медицинского центра, сообщив собравшимся репортерам, операторам и прочим техникам, что Джордж Эмерсон доставлен «скорой помощью» в критическом состоянии в двадцать три сорок восемь, чуть больше двух часов назад, и сейчас находится в операционной. У него два пулевых ранения: в правое плечо и в верхнюю часть груди. — И пока у нас не будет больше материала, мы не можем делать никаких выводов ни на какую тему.
— Но выстрелы были сделаны с дальней дистанции? — спросила черная женщина-репортер из, как это ни смешно, «Кей-Джи-Ю-Эн».
[23]
— Без комментариев.
— Мистер Кастильо говорит, что выстрелов не слышал. Он был прямо там, когда ранили мистера Эмерсона. Если стреляли не с дальнего расстояния, значит…
— Ведется расследование. Комментариев не будет. — Гарца показал рукой на репортера «Дейли стар», тянущего руку. — Давай, Пол.
— Спасибо. А что известно из биографии мистера Эмерсона? Сколько ему лет, откуда он?
Все взгляды обратились к Кочевнику в ожидании ответа, но Кочевник смотрел лишь на свои стиснутые руки, лежащие на столе. В этот момент он не особо чувствовал себя императором. Наоборот, он чувствовал себя маленьким, ничтожным мальчишкой, потерявшимся на незнакомой дороге, на которую нет дорожной карты. Он был зажат между слезами и яростью, и если шевельнется чуть влево, его бросит в рыдания, а чуть вправо — и он вскочит и перевернет этот стол к такой-то матери.
И потому он сидел неподвижно, совершенно неподвижно.
Терри кашлянул:
— Джорджу тридцать три года. Он из Чикаго.
— Я не мог бы узнать, сколько лет каждому из вас и откуда вы?
— Много, — сказал Кочевник, когда до него дошла очередь. Жаль, что нельзя было остаться в темных очках, но Гарца посоветовал их снять, когда он будет говорить с прессой. «Ты стисни зубы и перетерпи», — посоветовала ему миз Гамильтон. Он все еще ощущал неподатливость засохшей футболки, пропотевшей на сцене. — Из Детройта, — добавил он, не глядя и не повернув головы.
— Я думаю, пора сворачивать, — сказала миз Гамильтон репортерам, когда все ответили на этот вопрос. — Сами понимаете, что им пришлось пережить.
— Капитан, вы не планируете привлечь к расследованию ФБР?
Снова эта женщина из «Ситизен».
— Этот вопрос не обсуждался.
— Сэр, позвольте, я перефразирую вопрос? — спросил журналист из «Фокса». — Кто-нибудь за этим столом может придумать что-нибудь, из-за чего какой-нибудь снайпер мог бы — это всего лишь гипотеза — преследовать вашу группу? — Он подчеркнуто не замечал ни внезапно нахмурившегося капитана, ни выставленной вперед ладони миз Гамильтон. — Или это просто музыкальные критики взялись за оружие?
С Кочевника хватило. С бесстрастным лицом он встал и вышел за дверь следом за миз Гамильтон. Еще не дойдя до лифтового холла, он заметил, что с ним идут трое. Капитан догнал их и протиснулся в лифт прямо в закрывающиеся двери. Лифт помчался на второй этаж, где им выделили отдельное место для ожидания и дежурного копа, чтобы не пускать репортеров.
— Ох, как мне не хочется слышать это слово или видеть его напечатанным, — сказал Гарца еще в лифте, — но я знаю репортеров. К восходу солнца уже по всему городу пойдет разговор о снайпере, так что привыкайте. Что попадает в сеть и на телеканалы, то уже всюду.
— Это же идиотизм. — У Берк под глазами залегли лиловые круги. — Ну зачем кому-то надо нас убивать?
