Макгоуэн коротко объяснил положение дел и свои опасения.
– Ты, наверное, прав, что уезжаешь. – Айлред взглянул на холм. Над одним-двумя домами поднялись языки пламени. – Один Бог знает, чего ждать от этих англичан. Я уверен, работу в Руане ты найдешь без труда и вы прекрасно там устроитесь, а я тебе пришлю весточку о том, что здесь происходит. – Он задумчиво посмотрел на Уну. – Кевин, а почему бы Уне не остаться здесь, со мной и моей женой? В больнице она будет в безопасности. Мы под защитой Церкви. И она сможет следить за вашим домом до вашего возвращения.
Уна ужаснулась. Она любила Палмера, но вовсе не хотела разлучаться с родными. А главное, она была уверена, что нужна отцу. Но ее родителям, похоже, идея понравилась.
– Боже мой, дитя, конечно, тебе лучше остаться под защитой больницы, чем пускаться в такое опасное путешествие! – воскликнула мать. – Никто ведь не знает, утонем мы или нет!
А отец обнял Уну за плечи и шепнул ей на ухо:
– Ты могла бы сохранить наш тайный ящичек, если получится.
– Но, отец… – запротестовала Уна.
Все происходило слишком быстро, и времени на раздумья не было.
Капитан корабля уже спешил отплыть.
– Иди с Айлредом, Уна. Так будет лучше.
Отец отвернулся так торопливо, что она поняла: ему это решение далось так же нелегко, как и ей. Но это было его последнее слово, и Уне пришлось смириться.
Через мгновение она уже шла к больнице, и крепкая рука Айлреда Палмера ласково сжимала ее ладонь.
Как оказалось, ни король Диармайт, ни Стронгбоу не отдавали приказа о внезапном нападении на Дублин. На самом деле они были весьма смущены, когда прямо посреди переговоров с архиепископом некоторые из самых нетерпеливых рыцарей, рассерженных задержкой, просто бросились к воротам и ворвались внутрь, прежде чем защитники города успели осознать, что происходит. Конечно, им это было лишь на руку – ни Диармайт, ни Стронгбоу не стали бы этого отрицать. Пока они с архиепископом просто наблюдали, город пал почти без сопротивления. И ирландский король, принеся извинения О’Тулу, вместе со своим новым английским родственником поскакал в город, чтобы убедиться: дело сделано. Город принадлежал им.
Горело несколько домов, уже началось мародерство, но этого следовало ожидать. Во время войны солдаты должны брать трофеи, на то она и война. Главное – не позволять им заходить слишком далеко и ни в коем случае не допускать разграбления церквей и монастырей.
А вот бегство жителей из города казалось уже более важным событием. С одной стороны, это было хорошо: вся армия теперь могла разместиться в освободившихся домах. Но, с другой стороны, сбежала добрая половина ремесленников и купцов, а именно они владели основной частью городских богатств. Заодно выяснилось, что сбежал и король Дублина. Вероятнее всего, он сел на норвежский корабль и отправился на северные острова. Это была плохая новость, ведь он мог попытаться набрать там войско, чтобы выбить захватчиков из Дублина. Но, по крайней мере, сейчас в городе было тихо.
Через четыре дня после захвата Дублина Уна Макгоуэн вышла из больницы Святого Иоанна, чтобы навестить родной дом. Больницу никто не тронул, более того, два дня назад король Диармайт и Стронгбоу сами ненадолго заглянули туда с осмотром. Английский вельможа поразил Уну. Высокий, с прекрасной осанкой и благородным лицом, он казался таким же внушительным, как и его монарший родственник. В больнице они вели себя почтительно, словно находились в храме, и Диармайт вежливо попросил Айлреда принять полдюжины его солдат – причем двое из них были англичанами, – раненных при захвате города.
Уне приходилось работать за двоих, поскольку Фионнула так и не появилась. Ее отец прислал письмо, в котором сообщал о своем решении пока оставить дочь дома, но Уна догадывалась, что причина ее отсутствия не только в этом. Просто она знает, что я здесь, думала Уна, и не хочет встречаться.
Проходя через рыночную площадь в сторону западных ворот, Уна заметила, что половина лотков и палаток вновь открыты и торговля понемногу налаживается. По дороге к собору почти во всех домах она замечала солдат, кое-где они даже были полновластными хозяевами, потому что владельцы спешно уехали, бросив все. Англичане удивляли ее. Речь их была груба и неприятна на слух; они носили кожаные куртки и толстые стеганые котты и, может, от этого казались плотнее и массивнее тех людей, к которым она привыкла. Некоторые бросали на девушку взгляды, смущавшие ее, но никто к ней не приставал. На площади перед собором тренировалась группа лучников, их стрелы впивались в тюк соломы, который они использовали как мишень, с какой-то невероятной точностью. Это встревожило Уну. Наконец, миновав склон за Фиш-Шэмблс, она свернула в свой переулок.
И в растерянности остановилась. Зачем она шла туда? Проверить, не случилось ли чего с их домом? А если его сожгли? Но даже если он цел, сейчас там наверняка полно англичан. Ей вдруг стало очень грустно, и она едва не повернула обратно, но не смогла этого сделать. Ради своей семьи она должна была найти то, что им принадлежало.
В переулке было тихо. Сквозь заборы Уна видела, что почти все дома их соседей стали казармами для солдат. В одном из дворов спали несколько англичан, в другом она увидела только пожилую женщину. Дойдя до изгороди перед своим домом, Уна с тревогой посмотрела на ворота. Они были открыты. Уна украдкой оглядела двор. Казалось, ничего не разрушено. Никого из захватчиков она тоже не заметила. Оглянувшись, она еще раз внимательно вгляделась в переулок. Никого.
Она испытывала странное чувство, тайком всматриваясь в собственный дом. По тому, как была сдвинута отцовская жаровня с еще тлеющими углями, и небольшому беспорядку во дворе можно было заключить, что кто-то здесь действительно побывал. Эти люди и сейчас могли находиться в доме. Уна понимала, что безопаснее всего просто уйти. Но она не ушла. Еще раз оглянувшись по сторонам, девушка вошла во двор. Там было тихо.
Железный ящик – сейчас самое время забрать его, пока ее никто не видит. Если бы ей удалось проскользнуть через двор к тайнику. Много времени это не займет. Она только возьмет ящичек и спрячет его под своей шерстяной накидкой. Церковь совсем рядом. Через несколько мгновений она уже будет там. Может, такой возможности никогда больше не представится.
Но если в доме кто-то есть? Ведь, чтобы дойти до тайника, ей придется проскочить мимо открытой двери. Что, если тот, кто там спит сейчас, проснется и увидит ее? Был только один способ проверить это. Она пошла через двор, мимо жаровни и хлебной печи, с намерением заглянуть в дом и проверить, есть ли там кто-нибудь. Если ее заметят, ей придется бежать. Поймать ее вряд ли сумеют. Зато если в доме никого не окажется, она просто заберет ящик и уйдет. Сердце девушки отчаянно колотилось, но она заставила себя успокоиться. И дошла до двери.
Уна заглянула в дом. Там было довольно темно – свет проникал только через дверь и небольшое отверстие в крыше. Быть может, из темноты за ней уже наблюдали чьи-то глаза или тянулись чьи-то руки? Уна напряженно всматривалась в сумрак дома. Никаких звуков не доносилось. Вскоре глаза ее привыкли к темноте, и она могла уже рассмотреть скамьи вдоль стен. На них никого не было. Уна очень осторожно шагнула внутрь. Теперь она видела лучше. Она посмотрела на то место, где всегда спали ее родители, потом заглянула в собственный угол. Тоже никого. Ей вдруг захотелось пройтись до дому, ощутить его тепло и покой, но она знала, что не должна этого делать. Девушка со вздохом повернулась и снова вышла во двор. Первым ее желанием было снова выглянуть за ворота, но она решила не тратить на это время.
