Фролов усмехнулся:
– Какая проблема?! Пройдем туда-сюда над этим брошенным кишлаком, посмотрим, главное, ширина ущелья внизу позволит маневрировать, а не перемещаться, глядя, как бы лопастями склоны не задеть. Что-нибудь найдем, а не найдем, так парни Павлова и по-штурмовому высадятся. Кто руководить полетом будет?
– Я!
– Вы? Других нет?
– Не корректный вопрос. Предварительную задачу понял?
– Так точно.
– Постановка задачи командиром полка, так же ориентировочно в 18:30. На подготовку придешь сам. И проверить все, потому как работа одной высадкой десанта не закончится.
– Эвакуация?
– Все узнаешь от Кротова. Для тебя, штурмана и техника медосмотр до 18:00. И чтобы никаких претензий со стороны медиков.
– Ну это уже не только от нас зависит. Скакнет давление ни с того ни с сего, ничего не докажешь!
– Ни с того ни с сего не скакнет. Если вопросов больше нет, закругляемся. В 18:30 у Кротова.
– Разрешите идти.
– Сказал же, свободен.
– Понял.
Фролов прошел на летное поле.
От вертолета отошел топливозаправщик.
Борттехник доложил:
– Командир! Машина в принципе готова, надо, конечно, еще послушать работу двигателей, но это перед вылетом. А так, все в норме.
– А топливозаправщик что здесь делал, ты же вроде заправлял машину после полета в Тахарак?
– Тогда горючки не хватило, чтобы заправиться полностью. Дозаправились. Теперь баки полны.
– Осмотр значит провел?
– Так точно! Осталось вам с Истоминым посмотреть – и можно взлетать. Кстати, куда пойдем?
– Почти туда же, куда ходили в крайний раз.
– Ты имеешь в виду Тахарак? Опять кто-то при смерти?
– Ближе. Надо высадить разведвзвод Павлова, а затем забрать его у Астара.
– «Духи» объявились?
– По непроверенным данным, да, банда одна нарисовалась в районе Тахарака. Вот Павлов с парнями и пойдет подтвердить или опровергнуть разведданные.
– Афганцы, что ли, информацию сбросили?
– Да.
– Понятно. Ну что ж, работа не пыльная, слетаем. А вот разведчикам не позавидуешь. До Тахарака от Астары топать пехом двадцать километров и еще десяток, чтобы обойти кишлак, ведь они наверняка будут закольцовывать его, а это по плато, хребтам. Нет, как ни крути, а летать лучше.
– Кому что. А где Истомин?
Бобров осмотрелся, словно старший лейтенант мог, как чемодан, укрыться за стойкой шасси:
– Не знаю, был тут недавно. Может, в санчасть подался к Людмиле?
– Он в штабе был?
– Вроде нет. Да вон он.
На летное поле вышел старший лейтенант Истомин. Он шел, пиная перед собой пустую банку из-под консервов.
– Футболист тоже нашелся, – проговорил Фролов.
– А что такое, командир? Ты сегодня не такой, как обычно. Или, извини, вести из дома плохие?
Командир экипажа посмотрел на борттехника и тут его прорвало.
– Хуже некуда.
– В смысле? – удивился техник.
Подошел штурман:
– Что за постные лица? Случилось что?
Бобров кивнул на Фролова:
– У командира проблемы.
– У командира? А какие у тебя могут быть проблемы, Володя? Машина готова, штурман трезвый как стеклышко, борттехник все осмотрел и даже дозаправил вертолет, видел, как уходил топливозаправщик, погода нормальная, жарко, но без ветра…
Бобров прервал его:
– Да не тараторь, Илья, в Союзе у капитана проблемы.
– В Союзе? – протянул Истомин. – Что, серьезно, Володя?
Фролов, несмотря на строжайший запрет курить на летном поле, достал пачку сигарет, выбил одну, прикурил, жадно затянулся.
– По пути сюда почтальона встретил. Письмо от жены передал.
– Так это хорошо! – воскликнул Истомин.
– Хорошо, – посмотрел на штурмана Фролов. – Было хорошо, пока не прочитал письмо.
Истомин и Бобров молчали.
– А в письме… – Фролов бросил окурок, затоптал его ногой, – новость, от которой в глазах потемнело?
– Что-нибудь с Ольгой, с Артемом? – спросил техник.
Фролов ответил:
– Ольга подала на развод.
– Вообще ни хрена не понял, – проговорил изумленный Истомин. – С чего вдруг? Вы же душа в душу жили, и потом… сын.
– Вот именно, что жили. В общем, Ольга встретила случайно своего одноклассника бывшего – первую любовь. Ну у них и завертелось все по новой. Написала, что лгать не хочет… да много чего написала. Главное, что она подала на развод и съезжает с хаты. Квартира, как знаете, матери моей покойной.
– Вот это ни хрена себе, сказал я себе, – пробормотал Бобров.
Истомин участливо посмотрел на командира:
– А ты знал о существовании этой… первой любви, будь она не ладна.
– Нет! Ольга никогда не говорила об этом.
– А что сразу развод? Ну встретила прежнего хахаля, который был до тебя, ну флиртанула по-тихому, с кем не бывает, мы тут тоже не ангелы, посмотрела бы, как покатит, а то сразу развод. Не думал, что Ольга такая. Попался хахаль, она и ломанулась, несмотря ни на что, а где гарантия, что этот сучонок просто не решил подвалить к ней, зная, что муж в Афгане. Поматросит и бросит в отмену, что Ольга вышла замуж за тебя. И о сыне не подумала, – произнес главную тираду Истомин.
Фролов вздохнул:
– Что теперь об этом говорить? Факт остается фактом. Но если ты прав, Илюха, назад не приму. Сына – да, он мой, а Ольга для меня больше не существует.
– Как понимаю, ответ ты написать не успел?
– После работы напишу, куда теперь спешить?
Истомин приобнял капитана:
– Конечно, скажу глупость, Вова, но не расстраивайся. Мужик ты видный, офицер, скоро майора получишь, академия, полком командовать будешь, а то и в штабе высоком сидеть. Сын никуда не денется. Подрастет, поймет, кто виноват, что семья развалилась. А Ольга? Встретишь другую. Все у тебя будет хорошо, Вова.
Фролов взглянул на Истомина:
– Ты в штабе был?
– Оттуда и пришел. У старшего штурмана. Полетная карта готова, на инструктаже получим.
– Хорошо. На обед?
– Да рановато еще.
Капитан посмотрел на часы.
– Да, рановато. Но и тут делать нечего. Пойдем в модуль, солнце скоро в зенит встанет, самое пекло начнется. И сейчас уже за сорок.
