– Видик посмотри, – проговорил Фролов.
– Да уж все кассеты пересмотрел по несколько раз. Да и понять ни хрена невозможно, они же все на английском или немецком.
Техник добавил:
– А так же на французском, испанском и других, неизвестных нам языках. Вот порнушку бы взять? Кстати, командир, – прапорщик повернулся к Фролову, – ты не в курсе, на следующее воскресенье не планируется поездка в Кабул?
– Не знаю, а что?
– Да я в прошлый раз на одного дуканщика налетел, костюм у него брал, спросил и про кассеты с порнофильмами. Дух сказал, что достать можно, но не сразу. Я попросил, он обещал привезти.
Истомин усмехнулся:
– У тебя, Юра, от порнухи яйца разорвет. И секс надо не на видео смотреть, сексом, друг мой, надо заниматься вживую.
– Это тебе хорошо говорить, закадрил медсестру, и нет проблем. А мне к кому подвалить?
– Попробуй к врачу эскадрильи. Насколько мне известно, капитан медицинской службы Маргарита Петровская – женщина свободная и, кстати, имеет отдельный отсек. Не замужем. Вернее, разведена, детей нет. Она постарше тебя будет, но это даже к лучшему. Опытная, знающая толк в сексе женщина, что еще надо молодому жеребцу наподобие тебя?
– Смеешься, да?
– Почему? Вполне серьезно.
– Ага?! Серьезно, кто я, а кто Петровская. Я – прапорщик, она – капитан. И на хрен ей я, молодой? Около нее и наши офицеры, и полкачи трутся.
– Вот только не подпускает она никого к себе. Может, как раз и ждет, когда ты подвалишь! А хочешь, я прощупаю почву через Людмилу?
Сержант Людмила Румянцева – медсестра, с которой встречался Истомин.
– Ну уж нет, спасибо, – отказался борттехник, – а то потом, если что не так, медосмотр не пройдешь.
– Пройдешь!
– Это вас, пилотов, еще пропустят, а меня быстро заменят.
– Не заменят. Потому как экипаж это единое целое.
Фролов проговорил:
– И не надоело вам пустоту гонять?
– А что делать? – ответил штурман.
– Я приказал отставить базары.
– Только никто их не прекратил.
– Ну не молчать же? Черт, и на улицу не выйдешь, пекло градусов под пятьдесят на солнце. Сейчас и душ уличный не примешь. Там вода из скважины ледяная. В момент простынешь.
– Первый день здесь, что ли?
– Вот поэтому, командир, я и не люблю выходные. По мне лучше работа. И занят, и время быстрее летит.
Фролов усмехнулся:
– А когда работаем, то ноешь, что отдыха не дают.
– Это когда…
Штурман экипажа «33-го» хотел что-то сказать, но открылась дверь, и в проеме образовалась улыбающаяся физиономия борттехника соседнего экипажа, прапорщика Василия Кирсанова.
– Привет, соседи!
– Здоров, – ответил Истомин и тут же спросил: – А чего у тебя, Вася, морда лица такая довольная, как у кота, который только что поймал мышь?
– Как же не радоваться, Илья! У Ловеса сын родился.
– Да ты что? Когда?
– Сегодня рано утром.
– А как узнали?
– Как-то передали новость через штаб армии в полк.
Старший лейтенант Максим Ловес являлся штурманом экипажа вертолета с бортовым номером 34.
– Так что, ребята, Ловес приглашает своих друзей отметить данное событие. В 16:00 милости просим в наш шалаш.
Фролов спросил:
– Комэск в курсе пьянки?
– О чем вы спрашиваете, товарищ капитан? О рождении сына он знает, о пьянке, естественно, нет. Но мы тихо, немного.
– И Короленко не против?
Старший лейтенант Короленко – командир экипажа «34-го».
– Так он и настоял, чтобы штурман выставился.
– Ну если так, то в 16:00 будем.
– Понял, так и скажу своим. Подарков не надо, с собой ничего не брать. Я сейчас в военторге затарюсь всем необходимым.
– Магазин же сегодня не работает, – заметил Истомин.
– Это для кого как. Кто в магазине продавщица? – И сам же ответил: – Правильно, господа офицеры, несравненная Аллочка Ярцева, подружка нашего командира. Неужели она не откроет магазин ради возлюбленного? Да и открывать не надо. С черного входа возьму что надо. Аллочка уже поставлена в известность и ждет. Так что я погнал, а вы подходите к четырем.
Прапорщик Бобров предостерег:
– Ты смотри аккуратней с затаркой, а то попадешься на глаза замполиту, будет тогда обмывание.
– Чтобы я запалился? Обижаешь, Юра. Короче, до встречи, мужики.
Борттехник соседнего экипажа испарился.
Истомин поднялся с постели:
– Ну вот, хоть какое-то развлечение.
– Развлечение – это хорошо, – сказал Фролов, – но предупреждаю, больше трехсот граммов не пить.
– Командир?! – воскликнул техник. – Что такое для нас триста граммов? Нет ничего, давай хоть по пол-литра, ведь не спирт же жрать будем, а водку.
– Ладно, видно будет. А сейчас давайте собираться, пойдем на обед.
Истомин проговорил:
– Кто бы знал, как не хочется выходить из нашего прохладного, уютного отсека.
– Собирайтесь!
– Есть!
Обед прошел как обычно, летный состав питался в отдельном блоке, офицеры и прапорщики технической службы эскадрильи и полка – в общем зале офицерской столовой.
После обеда вновь отдых, от которого уже начинало тошнить. Карты и нарды надоели, на улице зной – тридцать пять градусов в тени, не прогуляешься, остается только спать. Кто-то писал письма, кто-то читал книги, кто-то смотрел видео, кто-то слушал музыку.
В 15:30 Истомин напомнил:
– Мужики, не забыли, в четыре посиделки у соседей?
– Не рано ли напомнил? – спросил Фролов.
– В самый раз, а то уснете, хрен потом разбудишь.
Фролов вздохнул:
– Да, надо вставать, размяться.
Бобров сказал:
– Хоть и говорил Вася Кирсанов, никаких подарков, но с пустыми руками идти к новоявленному отцу как-то неудобно.
Штурман заметил:
– Неудобно, Юра, в кабину через блистеры без лестницы залезать, остальное нормально.
Фролов же поддержал борттехника:
– Василий прав, подарок нужен. Впрочем, что за подарок и где его взять?
Он посмотрел на штурмана.
Истомин месяц назад вернулся из отпуска. Чемодан его не проверяли, но что-нибудь такое он должен был привести из Союза.
