Арезу повернулся к Назари:
– Ты вздумал меня учить, Амин?
– Нет, Вазир! Но…
Главарь прервал своего подчиненного:
– Тогда срочно посылай по ущелью двух всадников. Задача – определить, что с вертолетом.
– Взрыва не было слышно. Возможно, он сел на плато, если получил серьезные повреждения.
– Разведка посмотрит ущелье. И если обнаружит севший, уцелевший, обгоревший вертолет, то посмотрит, что с экипажем и теми, кто мог находиться в грузовом отсеке. Если это десант, доложит мне и свяжет его позиционным боем. При невозможности вести боевые действия – отойти. Но опять-таки после доклада мне.
– Это значит, им надо передать радиостанцию.
– Ты удивительно догадлив, Амин. У нас три радиостанции. Три! Одну передать разведке. Бойцам в развалины. Лошадей туда же, в сохранившиеся сараи. Разместить на как можно большей площади по всему кишлаку. Работай вместе с Кубаром, но прежде вышли людей в ущелье!
– Да, командир!
Арезу рявкнул:
– Бахиж.
И услышал рядом с собой голос связиста:
– Я, саиб!
– Шайтан! Я не заметил тебя.
– На месте, саиб, станция к работе готова.
– Вызывай Гуртани.
– Слушаюсь.
Вскоре связист доложил:
– Господин Гуртани на связи!
Арезу взял гарнитуру:
– Бакар, салам!
– Салам. Я на подъезде.
– Тебе не надо ехать к Астару.
Гуртани удивился:
– Это еще почему?
– Тут такое дело, Бакар, как только мы вышли к брошенному кишлаку раньше времени, так получилось, то появился русский «Ми-8». Мы обстреляли его. Скорее всего, вертолет либо где-то упал, либо смог приземлиться. В любом случае на базе в Шергане русские знают о нападении на вертолет. И где-то через полчаса следует ожидать появление целого звена или пары проклятых «Ми-24».
– Нет, Вазир, ни «Ми-8», ни «Ми-24» не появятся, – спокойно ответил Гуртани.
Арезу был крайне удивлен:
– Откуда у тебя такая уверенность?
– Ты в ущелье?
– Да.
– Посмотри наверх и на восток.
Арезу задрал голову. Небо потемнело, солнца нет, а на востоке горизонт окрасился в багровые тона.
– Смотрел?
– «Афганец»!
– Да, Вазир. С востока широким фронтом наступает большая песчаная буря. В таких условиях не летают ни вертолеты, ни самолеты, даже всепогодные.
– Но тогда русские вышлют по ущелью роту десанта на технике.
– Да, это возможно, более того, скорее, так и будет, но… ты же хорошо знаешь Уджерское ущелье, мы в трех километрах от Астара, едва передвигаемся, лавируя между огромных валунов. И это на внедорожнике. Для БМД ущелье, конечно, проходимо, но десанту придется огнем пушек пробивать дорогу. А пройти надо ни много ни мало сорок километров. Это при самых благоприятных обстоятельствах, если буря пройдет по плато, слегка захватив ущелье, не менее четырех часов. За это время мы успеем и договориться, и уйти в Тахарак.
– В Тахарак?
– Да, но… я вижу тебя. Поговорим при встрече.
Арезу взглянул на запад и увидел внедорожник «Ниссан», приближающийся к брошенному кишлаку.
Из него вышел сам Гуртани, его охранники из трех человек, водитель остался на месте.
Главари едва успели обняться, как пропищала сигналом вызова радиостанция.
– Извини, брат, – сказал Арезу, – я выслал на поиск вертолета пару человек. Это наверняка они.
– Не за что извиняться, брат. Я подожду, ответь.
И в это время над ущельем прошла первая волна подошедшей мощной пылевой бури. Внизу стало как в вечерние сумерки. Буря бросала вниз ошметки пыли и камня, но основной фронт проходил на уровне плато. Что лишило возможности советские войска не только применять авиацию, но и пустить штурмовые подразделения по равнине. Только по ущелью. А это даже не четыре часа, определенные Гуртани для подхода штурмовой роты прямо до Астара.
– Вазир на связи, – ответил Арезу.
– Это Навал, старший группы поиска русского вертолета.
– Слушаю тебя, Навал.
– Мы нашли вертолет.
– Где?
– В ущелье, в трех километрах от Астара.
– Что с ним?
– Упал, но не взорвался. Стекла выбиты, двери вылетели, лежит на боку, днище пробито пулями, хвостовая часть обломлена, винтов нет, только остатки, у русских не меньше десятка человек погибло при посадке, двоих подстрелили мы.
– Откуда известно о потерях при крушении вертолета?
– Так они трупы вынесли из вертолета и уложили за валун. Мы как раз подошли, когда они их укладывали. Только посчитать не удалось, но десяток сдохших будет. Даже, по-моему, пилоты погибли.
– Тогда кто посадил вертолет?
– Ты ж сам сказал – крушение.
– Это была вынужденная посадка. Впрочем ее мог осуществить и один член экипажа. Ладно, с этим понятно. «Вертушка» не горит?
– Нет!
– Сколько солдат у вертолета, что делают?
– Рассредоточились сначала за валунами или в канавах. Сейчас под прикрытием пулемета перегруппировку проводят. Но напарник Рабаб видит. Они отходят к подножию склонов.
– Сколько их, способных вести бой?
– Где-то семь-восемь, да один прошел даже на восток, мы не успели его снять.
– Значит, по вашей позиции сейчас русские ведут огонь из пулеметов?
– Да, у них два РПК, стреляет пока один. Среди оставшихся в строю есть раненые. Виден офицер.
– Русские отошли к подножию склонов?
– Да, саиб! Отходят, мы не можем им помешать.
– Не надо мешать. Вам держать их, мы скоро подойдем. Что у вас с погодой?
– Наверху буря, я еще такой не видел. Ветер и внизу, но по сравнению с верхними слоями, это как дуновение опахала. Пыли много, и она оседает.
– Не засыплет. Держать выживших русских. Впрочем, им некуда идти.
– А если они пойдут в Тахарак?
– Не успеют дойти, мы догоним и уничтожим их. Продолжать работу, братья, и докладывать мне обо всех изменениях в обстановке. Вопросы есть, Навал?
– Нет, саиб!
– За храбрость ты и Рабаб будете щедро вознаграждены.
– Спасибо, саиб, можете положиться на нас.
– Иначе не послал бы на поиск. Отбой!
– Мои люди нашли вертолет, – повернулся Арезу к Гуртани. – Он получил повреждения, и пилоты совершили вынужденную посадку. Машину снесло в ущелье, и она сильно разбилась. Внутри борта были десантники, около десятка погибли сразу, еще двоих, возможно больше, подстрелили мои люди. Сейчас десантники перегруппировываются, занимая позиции вдоль подножия склонов. У них есть раненые. Всего могут вести бой человек семь-восемь. У них два РПК.
