– Что все равно не спасло ни экипаж, ни разведчиков, – проговорил подполковник Кротов.
– Я объясняю, что произошло с вертолетом. Пилоты…
– Тела штурмана и борттехника у валуна, он слева от тебя, а вот тела Фролова нет!
– Как нет?
– Вот так. Как нет и командира взвода Павлова, сержанта Драгина и пулеметчика третьего отделения рядового Голубева.
Елагин посмотрел на командира полка:
– Духи взяли парней в плен?
– А черт его знает, Семен Андреевич. Может, трупы специально вывезли, чтобы потом бросить шакалам, а нас заставить ломать голову, что с офицерами и солдатами. Сам знаешь, комиссии не миновать, большие потери, да еще, можно сказать, на ровном месте. А в комиссии главный кто? Правильно, офицер особого отдела. Именно он будет составлять окончательное заключение. Отчеты экспертов ерунда, главное, что напишет в заключении особист.
– Догадываюсь, что! Но и над особистом есть власть.
– Есть, поэтому и занесут ребят в список пропавших без вести. И никаких выплат, никаких льгот семьям. Пока не будет доказано, что они погибли. Или по истечении срока давности.
– Да, дела!
– Хреновые, Семен Андреевич, дела. Пойдем к медикам, послушаем, что скажут они.
Старший инженер приступил к извлечению самописцев. Елагин с Кротовым подошли к Петровской, которая осматривала тела у валуна:
– Каковы выводы, Маргарита Эдуардовна? – спросил Кротов.
Врач эскадрильи доложила:
– Штурман вертолета старший лейтенант Истомин, борттехник прапорщик Бобров и еще двенадцать разведчиков получили ранения, несовместимые с жизнью, проще говоря, были убиты обстрелом с земли. Скорее всего, пострадали солдаты и при падении машины. Удар был достаточно сильным. Эти, – она указала на трупы за валуном, – погибли в воздухе еще до падения. Это все, что я могу сказать по данным телам.
Кротов взглянул на Елагина:
– Какой-то РПК пробил вертолет насквозь?
– А что ты хотел, Александр Сергеевич, бронированные листы установлены сбоку кабины, а полностью бронированных машин у меня всего две. РПК же довольно мощный 7,62-миллиметровый пулемет. Тем более пулеметчик расстрелял брюхо «восьмерки» в упор и с малой дистанции. Бандиту не надо даже было смещать пулемет. Поднял ствол, нажал спусковой крючок и жди, пока вертолет не пройдет над тобой.
– Никогда бы не подумал, что вертолеты так беззащитны.
– Это же «восьмерки», Александр Сергеевич, а не «полосатые» «Ми-24». Да, тех из РПК не приземлил бы, а они порвали бы в куски всю банду. Но что говорить о том, что могло бы быть. Имеем то, что имеем.
Подошел начальник полевого медицинского пункта капитан Воробьев:
– Разрешите обратиться, товарищ подполковник?
Кротов махнул рукой:
– Да оставь ты свои формальности, что по парням?
– Ну то, что они погибли, это понятно. Павлов рассредоточил остатки взвода вдоль подножия склонов.
– Это правильно, учитывая, что душманы могли подняться на вершины и оттуда спокойно расстрелять всех на основном участке. А так взвод, остатки взвода имели возможность вести оборону и вдоль ущелья, и с боевиками наверху. Павлов рассчитывал на быстрый подход помощи. И он с десятком бойцов продержался бы полчаса, но… испортилась погода. И парни были обречены. Да еще эти китайские осколочные выстрелы.
– Хочу отметить, что именно от этих выстрелов и погибла основная часть занявшего позиции обороны взвода. Шесть солдат были убиты осколками и пулями пулемета. Душманы применяли и ручные гранаты.
– Они прошлись лавой по ущелью, добивая всех, кого видели.
– Но потеряли тоже двоих. Судя по трупам лошадей. Тела они забрали с собой.
– От этого нам не легче. Так, тут все понятно. Где командир экипажа нашего вертолета?
Подошел старший лейтенант Короленко.
Командир полка приказал:
– Бойцы охранения загружают тела погибших, доставить их на базу, передать начмеду. С вами полетят медики. Далее по плану командира эскадрильи.
Подполковник Елагин распорядился:
– Как разгрузитесь, берете на борт технарей и возвращаетесь. Задача техперсоналу снять с «33-го» вооружение и все, что можно снять, затем борт сжечь. Вопросы?
– Рота капитана Субарова пока будет здесь?
– Нет! – ответил подполковник Кротов, – мы пройдем до Тахарака. Здесь остается отделение охраны и ваши офицеры. Нас не ждать, вернемся своим ходом.
Короленко кивнул:
– Вопросов нет, товарищ подполковник.
– Работайте!
Елагин спросил у Кротова:
– Надо ли тебе, Александр Сергеевич, идти в Тахарак?
– Надо! Банда не могла миновать кишлак. Напомню, кишлак, из которого мы спасли подростка. Вот я и хочу посмотреть в глаза этим мирным чабанам. Послушать, скажут они о банде или нет.
– Не скажут, при всем желании. Мы уйдем, а духи придут. И тогда особо разговорчивым в лучшем случае отрежут языки. Так что разговор с афганцами бесполезен.
– Может, ты и прав, Семен, но пойми, не могу я сейчас лететь в полк. Не могу!
– Понимаю. Начальнику штаба что-нибудь передать?
– Передай, чтобы связался с генералом и доложил о потере взвода. В подробности пусть не вдается. Я доложу подробности.
– Хорошо, передам.
– Ну тогда до встречи, к вечеру, надеюсь, вернемся.
– Мне выслать на прикрытие пару вертолетов?
– Только по запросу. А так нет смысла гонять их над ущельем, перевалами, плато.
– Шансы зацепить банду есть?
– Если кто-нибудь из афганцев что-то скажет. Но… шансов мало. Хотя, кто знает, как оно все будет в кишлаке. Ладно, ты давай тут заканчивай и в часть, я с ротой в Тахарак!
– Удачи! И не рискуй напрасно.
– Это ты мне после гибели взвода говоришь?
– Извини, Александр Сергеевич, если что-то не так.
– До связи, подполковник.
Командир полка подал сигнал командиру штурмовой роты.
Они колонной с соблюдением всех мер предосторожности двинулись по ущелью на восток. Тела погибших загрузили на «Ми-8» старшего лейтенанта Короленко, и он пошел вместе с медиками на базу. В ущелье, на месте гибели экипажа и взвода, остались подполковник Елагин, заместитель командира эскадрильи по политической части, капитан Уткин и старший инженер капитан Кузнецов с отделением десантников, которые немедленно заняли позиции обороны, подняв наверх по бойцу. На каждую из вершин.
Елагин прошел на валун. Замполит и инженер стояли рядом, курили.
