Файдар спросил:
– Ты действительно сам собираешься ехать за комплексом и винтовкой?
– У нас же договор с чайханщиком. Увидит постороннего, сбежит еще к шайтану. Он труслив, как шакал, этот Байрам.
– Ладно. На сегодня все, – подвел итог Файдар. – Вот только, как мне передать вам деньги?
Павар махнул рукой:
– О чем ты? Я заплачу. Твои близкие – это и наши близкие. И вообще, здесь в Афгане мы одна семья.
– Кроме некоторых типов, что добровольно ушли к духам, – процедил Дугани.
– Об этих псах я не говорю.
Файдар сказал:
– Вы что-то говорили об одном из этих.
– Да, но о нем позже. И это я тоже говорил, – ответил Павар, – сначала разберемся с американцами.
– Хоп. Я поехал.
– Тебе завернуть лепешку с шашлыком? Утром, ехав сюда, купил.
– Не надо. Пообедаю дома.
– Как скажешь.
– Все, мужики, до связи.
– До связи, капитан! Удачи.
– Как в старое доброе время?
– Да, – с тоской в голосе произнес Павар, он же старший лейтенант Павлов, – как в старые добрые времена, до проклятых событий в Уджерском ущелье.
Файдар кивнул и вышел.
Спустя некоторое время его «Ниссан» вышел из Кабула и пошел на юг по трассе Кабул – Газни.
Доехав до Чарана, перед поворотом к Кундару Файдар услышал рев реактивных двигателей. Пригнулся и увидел, как над лесным массивом западнее Чарана на высоте метров в восемьсот на дозвуковой скорости прошла пара «F-15». Он бросил взгляд на часы – 11:20. Значит, самолеты на облет районов взлетают в Баграме ровно в 11:00. Файдар подумал: интересно, в кабинах те же пилоты, что уничтожили его семью и сотню жителей Урдуна? Или другие? Впрочем, разницы никакой. Кто бы ни был в кабинах, они в любом случае сбросили бы бомбы. И плевать, что на мирный кишлак, где якобы находилась банда талибов. Даже если они и были в кишлаке, что надо проверить, то летчики должны были бомбить ее только за пределами населенного пункта, и даже не бомбить. Для уничтожения малого отряда им хватило бы авиационных пушек, имеющих высокую скорострельность и приличный боекомплект. Файдар поймал себя на мысли, что думает, как советский летчик. Он бы не стал обстреливать кишлак, если в нем находились люди. У американцев же и их союзников тактика совсем другая. Выполнение поставленной задачи независимо от обстоятельств. Тем более таких «мелочных», как дикари какого-то зачуханного кишлака.
Самолеты, отойдя на юг, провели отворот и пошли к пакистанской границе. Совсем скоро они пройдут в стороне от Урдуна. Посмотрят ли на расстрелянный накануне кишлак летчики? Вряд ли, зачем это им нужно?
Файдар перевел взгляд на трассу и поворот в кишлак Чаран.
Слишком много машин на трассе и две на выезде из селения, чтобы пройти дальше и незаметно отыскать дорогу в овраге к «зеленке». Сейчас это делать опасно. Нельзя попасть под внимание посторонних, следовательно, придется проводить разведку ночью.
Приняв решение, Файдар завел пикап, пропусти встречный грузовичок и свернул на дорогу к Кундару.
В 11:50 он остановил пикап у двора своего дома.
Ворота открыты. Любой житель кишлака и проезжающих мимо в дни траура мог зайти в усадьбу, помянуть погибших. Но сейчас людей он не увидел, видимо, потому, что солнце встало в зенит и наступило самое жаркое время суток.
Он въехал во двор. Тут же из дома вышел Гафар.
Подошел к Файдару, покинувшему кабину:
– Я волновался за тебя, отец!
– Напрасно. Видишь, как и обещал, приехал быстро.
– Скажи, зачем ты все-таки ездил к друзьям?
– Пройдем в тень чинары, к топчану, разговор есть.
– Хорошо. Пойдем!
На топчан жена сына принесла чай, сладости, пепельницу.
Файдар закурил:
– Как тут?
– Приходили люди, выражали соболезнования. Мустафа был, спрашивал, где ты. Ответил, в Кабуле, он удивился, но ничего не сказал. Женщины готовились к завтрашним поминкам.
– Понятно. Но завтра – это завтра, а у нас еще сегодня есть дела. Точнее, ночью.
Гафар удивился:
– У нас? И ночью? Что за дела, отец?
– Надо проехать в лесной массив за Чараном.
Сын удивился еще больше:
– Но зачем?
– Этого я сказать не могу. Но мне надо побывать там, и мне нужен помощник. На кого, как не на сына, я могу положиться?
– Да, конечно. Когда поедем?
– В 23:00. До трассы прямой дорогой, дальше путь я покажу.
– Мы не пойдем через кишлак? Почему?
– Слишком много вопросов, сын.
– Ты не ответил на вопрос, что делал в Кабуле.
Файдар объяснил то, что посчитал нужным. Допил чай, не прикоснувшись к сладостям, затушил окурок. Посмотрел на часы:
– Как пообедаем, отдохни, сколько мы пробудем в лесном массиве, не знаю, возможно, полчаса, возможно, час, но можем задержаться. Хотя по любому до рассвета должны вернуться. И присутствовать на поминках. Это наш долг.
– Оружие брать?
– Нет, это лишнее.
– Гела может знать, куда мы поедем?
– Нет. Не надо посвящать ее в подробности. Просто скажи, отцу надо срочно повидать знакомого, скажем, в Будаке.
– А у тебя там есть знакомый?
– Какая разница, Гафар? Главное, чтобы твоя жена не знала, куда реально мы поедем.
– Ты интригуешь меня.
– Не забивай голову. Обычная поездка, правда в не совсем обычное место.
Вышла жена сына:
– Обед готов. Подать сюда?
Ответил Файдар:
– Нет, пообедаем в доме.
После обеда мужчины легли спать.
Проснулись к ужину.
Файдар вышел за дувал на дорогу рядом с виноградником. Почему-то здесь он чувствовал себя более комфортно.
Появился Мустафа, с кетменем в руках, закончивший работу.
– О, Видад! Салам, брат, я заходил к тебе, но не застал, сын сказал, что ты уехал в Кабул.
– Салам, Мустафа. Да, у меня были дела.
– Не спрашиваю какие.
– А я вот хочу тебя кое о чем спросить.
– Весь во внимании.
– Присядем?
Файдар указал на лавку, которую поставил, заселяясь в дом.
– Можно, а то, честно говоря, ноги начинают уставать. Раньше бегал по арыкам, как молодая газель, сейчас уже не то.
