– Да, командир!
– Спасибо. Удачи!
– Прорвемся!
Дугани повел «Тойоту» к Кабулу, увеличив скорость, но не превышая максимально допустимую. Файдар откинулся на спинку сиденья пикапа.
– Домой, сын. Спокойно, не суетясь.
– Как тебе удалось это, отец?
– Помолчи, пожалуйста, Гафар, потом поговорим. Если все закончится благополучно.
– Мы доедем нормально.
– Мы-то да, я беспокоюсь за Драгу.
– За кого?
– Дугани раньше был сержантом-разведчиком Федором Драгиным, которого чаще звали Драгой, разве я не рассказывал тебе об этом?
– Нет, ты просто сказал сержант и старлей.
– Теперь знаешь. И еще поговорим.
Спустя двадцать минут «Ниссан» въехал во двор усадьбы Файдара. Гела, радостная на этот раз, открыла и закрыла ворота.
Файдар присел на топчан в тени дерева, покуда сын и сноха миловались, радуясь встрече словно после войны. Впрочем, так оно и было.
Он закурил сигарету, посмотрел на часы. 12:32.
Достал сотовый телефон, должен уже Драга позвонить, если ничего по дороге в Кабул не случилось. И тут же прошел сигнал вызова.
Файдар включил телефон:
– Да?
– Я, капитан.
– Что?
– Все в порядке. Я в городе, в безопасности, у дукана. Улики сбросил в канал. Успел проскочить в Кабул. Тут сейчас такой переполох! Повсюду патрули натовские, наверняка заблокировали дорогу и к вам в кишлак наведаются.
– Пусть. У нас порядок.
– Ну все, пока, завтра приедем на поминки, обсудим дело.
– Давай, рад за тебя!
– Ты молодец, капитан. Такой шухер поднял! Ладно, до связи и встречи!
– До встречи.
Файдар прошел за дувал. На западе над «зеленкой» за Чараном висело облако черного дыма. Самолет догорал. Даже отсюда слышен был вой сирен полицейских и пожарных машин.
Он присел.
Появился арычник:
– Салам, Видад!
– Салам, Мустафа.
Арычник кивнул в сторону дыма:
– Ты не в курсе, чего это горит?
– Без понятия.
Арычник присел рядом, прислонив к дувалу кетмень:
– Мне мог бы сказать.
– Что?
– Я все видел, Видад. И как с сыном выехали из села, и как появились самолеты, и как к одному из них из леса за Чараном метнулась ракета, и как он вспыхнул, самолет, я имею в виду, и как летчики катапультировались. Не видел только, как взорвался американский бомбардировщик.
– При чем здесь мы с сыном?
– Эх, Видад, Видад, я думал мы братья.
– Мы и есть братья.
– Самолет сбили из ПЗРК, я сам когда-то воевал и знаю, что это такое. И сбил его ты, отомстив за жену и дочь.
Файдар проговорил:
– У тебя, Мустафа сильно развито воображение. Интересно, где бы я взял ПЗРК?
– К тебе приезжал русский. Моложе тебя. Вы говорили с ним. Потом ты расспрашивал меня об объездной дороге, а ночью выезжал смотреть ее. Ты сбил самолет и, знаешь, можешь что угодно говорить, но на такое способен только настоящий воин. А ты воин, был, есть и останешься им до конца жизни. Я рад, что у меня такой друг.
– Считай, как хочешь, Мустафа, переубеждать не буду, но и лишнего ты не услышишь. Не потому, что не доверяю, потому что не хочу подвергать тебя опасности. Скоро в кишлак заявятся американцы и начнут «зачистку».
– А смысл? Нет, если, конечно, ты оставил следы в «зеленке» или в овраге, то тогда конечно, но ты же русский офицер, ты воевал. Что в таком случае искать американцам или полиции в кишлаке? Ведь только идиот притащит домой использованный комплекс или какое-то другое оружие. Ты не идиот, ты умный, очень умный.
– Ну, посмотрим.
– А чего смотреть? Приехать полиция, конечно, приедет, возможно с представителем Директората безопасности. Но шума большого не будет. И полетов в ближайшее время тоже. Ты как минимум недели на две, как это пишут в газетах, «закрыл» небо над Кабулом и провинцией.
Файдар встал, потянулся:
– Вроде не делал ничего особенного, а устал, возраст, наверное, берет свое.
– Скажи, Видад, ты мог и летчиков расстрелять. Почему не сделал это?
– Подумай сам.
– А, ну да, ты же русский. Вы такие подлости не делаете.
– Я тебе ничего не говорил.
– Хочешь, поклянусь перед полицейским, что все утром просидел с тобой на этой самой скамейке?
– Не хочу, нас с Гафаром видели вместе.
– Тогда, скажу, что ездил с вами. Куда, кстати?
– Не надо ничего. Ты завтра приходи. Хотя для тебя двери моего дома всегда открыты.
– Приду. Завтра, сегодня работы много.
– Если тебе дадут работать.
С запада селения раздался вой сирен. Возник и стих.
– А вот и «гости» дорогие пожаловали, – усмехнулся арычник, – ну я пошел на поля.
– Давай.
Файдар же прошел во двор.
Вышел из дома Гафар. Он был бледен.
– Что с тобой, сын?
– Полиция, возможно, американцы.
– Ну и что? Мы ездили в Будак, я остался у мечети, ты поехал к Али, купил муку. Потом подобрал меня, и мы вернулись.
– А зачем ты ездил в мечеть Будака, когда у нас своя есть?
– А вот это уже никого не касается. Мы свободные люди и вольны поступать как хотим.
– Ты уверен, что в овраге они ничего не нашли?
– Вот об этом не думай. Мы ездили в Будак за мукой. И вообще, у нас завтра седьмой день поминок. Занимайся хозяйством, пусть Гела зовет женщин, на полицию не обращайте внимания.
– А ты?
– Я пойду посмотрю, что за наезд в кишлак такой.
– Будь осторожен.
– Я, сын, всегда осторожен.
Файдар вышел на улицу, когда староста селения объявил сбор мужчинам. Народ начал собираться у мечети. Приехали полицейские и офицер НДБ, американцев не было. Сначала сотрудник безопасности выступил и объявил, что за кишлаком Чаран из ПЗРК был сбит американский «F-15». Затем он прошел в здание поселковой администрации, и полицейские начали вызывать туда мужчин селения по одному. Сотрудник Национального директората безопасности особо не усердствовал. Задавал одинаковые вопросы, делал какие-то записи, при этом держа выставленным на столе диктофон.
Наступила очередь Файдара.
Тот вошел спокойный, невозмутимый:
