– Мы, – подтвердил я, каким-то чудом сохранив невозмутимое выражение лица. – Он не хотел университету ничего плохого.
Вий-Совяцкий молчал. Смотрел из-под полуприкрытых век. Даже перестал постукивать ручкой. Абсолютная тишина оглушала, била по ушам. Резко захотелось вскочить и выбежать из кабинета. Я сжал кулаки. Ну нет, испытывай свои фокусы на ком-то другом. После знакомства со звездной вечностью в глазах Призрачного Цимбалиста и песни Ночной Трембиты уже как-то не страшит гнев ректора. Да еще и при дневном свете.
– Нет, – глухо ответил Вий-Совяцкий. – Игры с полумертвецами – не мое дело, Андрей Григорьевич. Уж вы как-то сами. В крайнем случае, попросите помощи у матушки.
Он растянул губы в улыбке, но мне отчаянно захотелось вмазать по ней кулаком со всей дури. Чтоб неповадно было. Молча поднялся, сверля его тяжелым взглядом.
– Не ваше дело, пан ректор Полтавского национального университета магии, у кого я и что буду просить, – четко произнес я, выделяя каждое слово, стараясь как можно яснее донести, что не нужно касаться этой темы.
Вий-Совяцкий только чуть склонил голову набок, но я все же заметил пробежавшую по его лицу тень удивления. Ну и черт с тобой! Тоже нашелся мне тут хрыч всевластья!
– Разрешите удалиться, – сообщил я и, не дожидаясь ни слова, быстро развернулся и вышел из кабинета.
Дверь на удивление получилось закрыть тихо, без нахального хлопка. А хотелось же, ох как хотелось. Внутри все кипело, сердце, казалось, сейчас разорвется на части. Скотина! Есть вещи, о которых говорить не стоит. Табу.
Я прислонился к стене и глубоко вдохнул. Что-то совсем уж потерял голову. Оно и так понятно, что Вий в курсе моего настоящего происхождения – вон сколько с отцом дружат. Правда, легче от этого не становилось.
Дымок подошел ближе и посмотрел огромными перламутровыми глазами, полными сочувствия. Потерся о мою ногу: одни раз, второй, третий… По коридору разнеслось громкое урчание.
– Хоть ты меня понимаешь, – пробормотал я, приседая и подхватывая кота на руки.
Тот потерся мордой о мою щеку, жесткие усы защекотали шею. Я поморщился и фыркнул. Кот снова заглянул мне в глаза. На мгновение стало не по себе: в перламутре вдруг разлилась беспроглядная тьма с засиявшими миллиардами звезд. Дымок моргнул – вновь внимательные глаза, пусть и волшебные. Так, кажется, пора идти в общагу. А то скоро увижу, как из двери Вий-Совяцкого выходят обнаженные танцовщицы в шляпках и туфельках.
Встав, я побрел по коридору, удерживая кота на руках. Тяжелый, кстати. Маленькая зверушка, елки-палки. Мимо прошла незнакомая девица, оглядела с ног до головы, словно раньше никогда мужчины не видела, а потом зарделась аки роза.
Я прошел мимо. Не до девочек сейчас. Тут еще серьезный вопрос: как отреагирует на мое возвращение дражайшая злыдня? Уж не запустит ли в голову что-то тяжелое? Ну, так. От доброты душевной.
Однако пустая комната неприятно удивила. Уже ожидая цыганочку с выходом, впал даже в легкий ступор, когда меня встретила гробовая тишина. В остальном в принципе вполне порядок. Чистота, мои вещи аккуратно сложены (Саша, что ли, или кто тут еще решил позаботиться?), даже пыли нет. Надо же… Опустив кота на кровать, задумчиво еще раз осмотрел комнату. Странно, ощущение, что ее тут давно нет. Или у меня уже галлюцинации с чутьем приключились? Тогда плохо дело.
Устроившись рядом с котом, бездумно ухватил лежавшую на столе книгу. Черт. Сердце кольнуло. Громовское «Лысогорье». Кирилл все-таки талант. Сумел не только побывать в ведьминском мире, но и книгу написать. Эх, нельзя так, надо вытянуть человека. Пусть Вий себе что хочет думает и развлекает своих упырей скоморошьими плясками.
– Андрей? – неожиданно с порога раздался удивленный голос. Мужской, что характерно.
Подняв голову, я встретился глазами с Дожденко. Тот держал в руках несколько книг и, кажется, пытался сообразить, как я тут оказался.
– Как видишь, – хмыкнул я, инстинктивно пряча громовскую брошюру за спину. Ярослав, конечно, парень хороший, но пока не стоит ему быть в курсе наших сугубо мольфарских разборок.
Он быстро зашел и плюхнулся рядом, ощутимо хлопнул меня по плечу.
– Ну, слава богу! А то тут такие слухи по универу ходят, что мама дорогая! И отец твой приезжал, и…
– Отец? – оторопело перебил я, пытаясь сообразить, с какой целью он тут крутился.
Нет, безусловно, он мог испугаться. Ведь по ту сторону Чумацкого Шляха не каждый день ходишь. Но все же что-то здесь было не так.
– Ну да, – кивнул Дожденко, – ты разве не помнишь? Тебе ж подсунули в аудиторию цвет отруты.
Я отмахнулся:
– Помню. Не обращай внимания. Это, кхм, просто наши личные отношения.
Дожденко подозрительно посмотрел на меня, явно ничего не понимая, но и не рискуя уточнять. Дымок тем временем вытянулся и принялся обнюхивать характерника.
– У, какой, – хмыкнул Ярослав, подняв руку, чтобы погладить.
Дымок вдруг зашипел, резко отпрянул и юркнул под кровать. У меня пропал дар речи. Чего это он? Вид Дожденко оказался не менее озадаченным.
– До полнолуния вроде ж еще далеко, – пробормотал он. – А коты уже против меня. Ну и ладно…
В этот момент захотелось хлопнуть себя по лбу. Ну конечно же! Хороший характерник принимает облик зверей. При этом чаще всего – волка. А вот Дымок вряд ли оценит большую собаку у себя под боком. Лишь покачав головой, только спросил:
– Как там мои?
Растерянность на лице Ярослава мигом сменилась угрюмостью.
– Сил моих нет, – признался он. – Знаешь, нельзя так говорить, но и впрямь дождаться не мог, когда ты вернешься. Эти обормоты заездили меня. И у моих-то еще ветер в голове, что о-го-го! А первый курс – вообще!
Я невольно усмехнулся:
– Ну, знаешь, брат, мы в свое время такими же были.
Дожденко поморщился:
– Нет, были б такими, то в универе не остались бы работать в любом случае. Ушли бы на тропу вольных, кхм, торговцев.
Я рассмеялся. Ну спасибо, хоть не сказал, что шарлатанов. Хотя в наше время люда всякого хватает.
– А твоя-то где? – неожиданно резко перевел тему он.
Я моргнул, но потом сообразил, что речь идет о Саше.
– Не знаю. Пришел, а не ждет никто. Видать, поехала искать лучшей доли.
– Как же, – хмыкнул Ярослав, вставая с кровати и вновь подхватывая свои книги, – эта поедет. Разбежится и еще раз поедет. Просто весь день этой злыдни не видел, а это странно. Пани Ткачук у нас вообще-то трудоголичка.
Я пожал плечами:
– Рано или поздно явится.
Хотя, конечно, странно. Вий-Совяцкий за прогулы может и вытурить с работы. Тут, значит, какая-то серьезная причина.
