Таня тем временем едва заметно кивнула, быстро схватила нож и полоснула по ладони. Зеркало отразило ее закушенную губу и горящие неестественным синим светом глаза. На мгновение мне стало страшно: Багрищенко сейчас здесь не было. Только пустая телесная оболочка, механически выполнявшая волю Цимбалиста. Ее кровь вдруг вспыхнула багряным пламенем, метнулась в зияющее тьмой зеркало, закрутилась блестящим смерчем. Я почувствовал, как меня ухватили невидимые руки и потянули вперед. Динка охнула и, кажется, вцепилась в быльце кровати. Сердце кольнуло иглой. Возникшая мысль обожгла раскаленным железом: мир мертвых хочет утянуть меня назад. Я резко вскинул руки – ослепительно-зеленый огонь вспыхнул защитной стеной, отгораживая меня и Дину от Цимбалиста и Тани. По комнате прокатилось злобное шипение:
– Забер-р-р-р-ри…
Дина вмиг сообразила и, вскочив на ноги, накинула серебристую сеть на мою стену. Сеть, конечно, тоненькая еще, не все узлы выдержат, но сплела чары быстро, молодец. Даже внутри зародилась гордость за ученицу.
Шипение повторилось, но резко стихло, захлебнулось собственным звуком. Откуда-то донесся грохот, стены комнаты задрожали. Таня громко вскрикнула, живая тьма обвилась вокруг нее. Зеркала разлетелись на тысячи осколков. Охнув, я ухватил Дину и закрыл собой – от физических ран щит не спасет.
Она пригнулась и только тихо шепнула:
– Таня.
– Ее не утащит, – едва успел ответить я и тут же приказал: – Закрой глаза!
Меня послушались, тут же раздался оглушительный визг, по глазам ударил свет, стало больно. Я зажмурился и неосознанно прижал Дину к себе. Но долго это не продлилось: удар в бок, боль, раскаленный воздух застыл в легких. Я закашлялся и пошатнулся, Динка выскользнула из моих рук и попыталась поддержать.
– Какого… – начал я и встретился с пылающим взглядом Цимбалиста, который, кажется, готов был вцепиться мне в глотку.
– Не трогай, – хрипло выдохнул он.
Дина посмотрела на нас обоих, чуть пожала плечами, а потом всплеснула руками и кинулась к подруге:
– Таня! Кирилл… Сергеевич!
Распластанный Громов лежал на полу. Бледный, едва дышавший, но, несомненно, живой. Я хотел кинуться к нему, но почувствовал стальную хватку Цимбалиста на своем запястье:
– Хранительница – моя.
Он выдохнул это так тихо, что девочки вряд ли услышали, но внутри все заледенело. Потому что на меня смотрела тварь из мира мертвых. Смотрела и… предостерегала. Противиться ей – самоубийство.
Я осторожно высвободил руку:
– Обещаний не нарушаю. И тебе… не советую.
На его лице промелькнуло нечто похожее на удивление. Однако сейчас было не до этого. Я присел возле Громова и нахмурился. М-да, дела все-таки. Его состояние явно не хуже моего первоначального, но…
– Да по какому же праву! – неожиданно раздался из коридора дикий крик разъяренного Дидько, и мы все дружно вздрогнули. – Какая зараза положила на этаже медведя? Кто разломал стену? Ресурсы же не резиновые! Что я скажу Вий-Совяцкому? Найду виноватых – убью-ю-ю-ю-ю-ю-ю-ю!
Глава 6
Упыри прилетели!
Когда я вернулся к себе, то обнаружил спавшую крепким сном ненаглядную соседку-злыдню. Пару секунд поумилявшись (в таком безобидном состоянии ее можно застать крайне редко, поэтому стоило ловить момент), все же добрался до собственной постели и сразу отключился. Ситуация вышла крайне напряженной, хлопот обрушилось немало. Да еще и Шаленый, дидько его за ногу! Устроил нам такую лекцию, что я решил больше не приближаться к лазарету на десять метров. Девочки, кажется, восприняли спокойнее, что, безусловно, радует.
А вот пробуждение пришло со… страшного. Меня трясли и одновременно пытались придушить.
– Андрей! Андрей!
С трудом разлепив глаза, я непонимающе уставился на склонившуюся надо мной Сашу. Кстати, встрепанную со сна и едва одетую. Удушение оказалось радостными объятиями… ну, почти.
– Ты жив!
Дидько, что за глупое утверждение? Нет, я умер, а сюда положили в качестве подсобного материала для практикующих злыдней.
– Ткачук, изыди, я тебя умоляю, – пробормотал, уткнувшись в подушку. – Дай поспать, а?
На миг она оторопела, однако тут же принялась тормошить меня с удвоенным старанием. В результате я не выдержал и швырнул в нее подушкой. Ответ – визг и тычок в бок.
– Ну, держись! – рассвирепел я, вскочив и ухватив ее за руки.
Сашка только довольно ухмыльнулась, сдув с лица черную прядь. Выражение ее лица было слишком далеко от раскаяния, наоборот, больше напоминало довольную кошку.
– Пропажа нашлась! – хмыкнула она. – И не скажешь, что так долго в себя прийти не мог.
Я поудобнее устроился на кровати.
– Ну да, конечно. На курорте был.
Саша неожиданно посерьезнела:
– Не обижайся, я знаю, что это не так.
Я покосился на часы: так, на предмет поболтать у нас где-то минут десять – не больше. Вздохнув, все же сел на постели и подобрал подушку.
– Не обижаюсь, – не стал я вредничать. – Лучше скажи, что у нас тут с этой комиссией?
Карие глаза Саши расширились, она вскочила и хлопнула себя по лбу:
– Святой хвост Бесеньки, да они ж сегодня приезжают!
Говорить со мной больше не пожелали: она подхватила свои вещи и умчалась в душ. Я только вздохнул. Ох уж эти женщины! И как меня вообще угораздило жить с ней? Хотя не буду скрывать – теперь мне это даже нравится. Может, пахнет каким-то извращением, но нравится.
Впрочем, засиживаться не стоило. К приезду комиссии должны подготовиться все.
* * *
Их было семеро. Все, как один, худые и сухие, словно осенние листья. Присыпанные сединой волосы, пронзительные серебристые глаза. Четверо мужчин и три женщины. Хоть бери и снимай фантастический блокбастер. Правда, ленты, достойной Голливуда, увы, не выйдет. Личики прибывших упырей все же были дюже славянскими.
Вий-Совяцкий улыбался и пожимал им руки. Впрочем, улыбаться ему не стоило. Выглядело так, будто он уже распределил, кого из них съест на обед, кого на ужин, а кем перекусит с утра. Упыри, видимо, к такому были вполне привычны, потому что никто даже бровью не повел.
– Рады видеть, Павел Константинович, очень рады, – произнес писклявым голосом самый старый и маленький из них, цепким взглядом ощупывая холл университета.
Честно говоря, среди встречающих важных шишек я оказался случайно – вышел вместе с Сашей из корпуса, а тут пани Кандыба шагает навстречу. Ухватила нас обоих, словно нашкодивших котят, и потянула к Вий-Совяцкому, на подмогу.
Увиденное меня, безусловно, впечатлило. Но вот желания побыть рядом с комиссией однозначно не возникло.
