– Дина? – шепот, подхваченный ветром, полный изумления и непонимания.
– Ага, – не особо изящно ответила я. – Она самая.
Звездный свет потускнел, миг – и меня сжали в объятиях.
– Что случилось? Куда ты пропала?
Богдан смотрел на меня с тревогой, и в то же время остро чувствовалось, что он не задал еще один вопрос: «Кого убить?»
– Тш-ш-ш-ш, – шепнула я, приложив палец к его губам. – Сейчас все расскажу.
Жест подействовал, его тревога начала отступать, однако выпускать меня из объятий он не собирался.
– Тебя украл Чугайстрин! Он тебя…
М-да, кажется, насчет «подействовало» я сильно ошиблась. Пришлось успокаивающе сжать руку Богдана.
– Если хочешь узнать что-то неприличное, – произнесла я с нажимом, – то ничем, увы, порадовать не смогу.
Богдан озадаченно вздернул бровь.
– Ему вроде как мать наследника нужна. Сомневаюсь, что он тебя сюда приволок, чтобы изучить поведение карпатских белочек.
– Вообще-то ежей, – хмыкнула я. – Но оставим зверинец в покое. Чугайстрин забрал меня из универа, чтоб ненароком не вляпалась.
– Во что? – нахмурился Богдан. Что ж, в душевную доброту чугайстров он явно не верил. А зря. Если б уж Григорий Любомирович что-то хотел, то, скорее всего, уже б и сделал.
Я показала ему мосяжный перстень:
– Это оберег. К обручальным кольцам он имеет такое же отношение, как Дидько к труппе балерин.
Богдан хмыкнул:
– Ну-ну. И в чем же его гениальный план?
Я пожала плечами, пока всей правды все равно ему не скажу.
– План в том, чтобы все думали, что меня забрали силой. Никто не должен знать истинной причины.
– Я тебя покусаю, – раздраженно выдохнул он, – почему?
– Потому что злыдень, – хмыкнула я. – Потому что тоже хочет стихийных сил.
Богдан озадаченно моргнул:
– Что за бред?
Я вздохнула и пристроила голову у него на плече.
– Однажды, двадцать шесть лет назад, на Лысой горе провели один ритуал…
* * *
– Так все же? – Саша нехорошо прищурилась, прожигая взглядом сидевшего напротив Вий-Совяцкого. – Это он?
– Он? – чуть приподнятая бровь, сочувствующий взгляд, словно родная-любимая внученька обо что-то сильно стукнулась головой. – Милая моя, не могу понять, о чем ты.
Саша с трудом удержалась, чтобы не зарычать. Ну, водит за нос уже второй час. Это ж ни в какие рамки не лезет!
Видимо, чуя витающую в воздухе грозу, Бесенька лишь молча влез в Сашину сумку, нашел там котлету в тесте и деловито ее уплетал, не рискуя крутиться рядом с Вием. Саша, безусловно, все это безобразие наблюдала с особым вниманием, но шлепать маленького беспризорника сейчас было некогда. К тому же эта котлета ей не особо-то и нравилась.
– Все основатели университета – крайне уважаемые люди, – вкрадчиво произнес Вий-Совяцкий. – Подумай сама, зачем Чугайстрину рушить собственное детище?
Саша всплеснула руками:
– Опять двадцать пять! Почему именно Чугайстрин? Я не про него!
– А про кого? – Вий-Совяцкий сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. И это после часа родственных разборок в духе «Ты все сразу знал!» – «Кто? Я?».
– Возвращаемся к началу, – ехидно произнесла Саша, – у нас есть еще Рудольф Железный, которому не то чтобы откровенно плевать на университет, но, скажем так, многозначительно индифферентно.
Вий-Совяцкий закатил глаза:
– Прошу, избавь меня от своих странных выражений.
– Они не странные, – буркнула Саша. – Но кроме этих существуют еще трое основателей университета.
Вий-Совяцкий кивнул, подтверждая и без того ясную истину:
– Разумеется, радость моя. Есть. И еще как есть. Вот, например, Екатерина Багрищенко. Прабабка одной из наших студенток. Думаю, сама догадаешься, какой именно. Хорошая женщина, с жестким нравом. Только есть одна проблема – умерла несколько лет назад.
– Пятнадцать, – буркнула Саша, прикрывая глаза и понимая, что дед сейчас опять заведет не в ту степь.
– Есть еще Назар Горб, – услужливо подсказал Вий-Совяцкий самым невинным тоном, – характерник незабвенный, которого я видеть не могу. Но и он, увы, пропал без вести еще раньше, чем умерла Багрищенко.
– Но остается Вовк, – заметила она. – Внезапно даже злыдень. Не находишь никакой связи?
– Может, и нахожу, – задумчиво протянул он, – а может, и нет. Сама подумай – зачем Вовку рушить университет? Он вбахал в него столько же сил, сколько и остальные.
Саша нехорошо прищурилась и подалась вперед:
– Да, а почему ж ты тогда не говоришь, что из пятерки основателей он больше всех тебя терпеть не может?
– Ну-у-у… – Вий-Совяцкий невозмутимо посмотрел на вскарабкавшегося по ножке стола Бесеньку. – Рудольф тоже не в восторге от меня. Но это не мешает общему делу. Вовк, видишь ли, был амбициознее всех. Хотел подгрести университет под свое крыло. Ну и, соответственно, имел несогласие остальных по этому поводу.
Почему Вий стал ректором ПНУМа, Саша не спрашивала. И так прекрасно знала: дед просто не мог позволить, чтобы на его территории заправлял какой-то черниговский хмырь. Пардон, злыдень. Но все же ей совершенно не нравилось, что дед упирался и не желал делиться информацией. Он явно что-то знал, но делал невозмутимую морду лица.
– Ты бы, Орысенька, подумала, – вдруг елейным голосом сообщил он, осторожно отбирая у Бесеньки папку с бумагами, которую тот уже знатно понадкусывал. – От комиссии-то ты университет не уберегла, подумала бы про пари. Точнее, про то, с кем будешь вить семейное гнездышко.
Вспыхнув от возмущения, Саша щелкнула пальцами и швырнула в Вий-Совяцкого несколько искрящихся пурпурным светом шаров.
Тот ловко уклонился и только усмехнулся:
– Кто ж на тебе с таким нравом-то женится? Нельзя так. Муж тебе слово, а ты в него сразу своими злыдневскими штуками. Ай-ай-ай, нехорошо!
Саша встала и уперла руки в бока.
– Знаешь, это ты можешь коллективу и студентам лапшу вешать про строгую комиссию. Думаешь, я не заметила, что эти упыри ненастоящие? Зрелище, конечно, не из приятных. – Она перевела дыхание, вспомнив среброглазых проверяющих, и отогнала мерзкие ощущения. – Но я все равно заметила, что это шаблоны.
Вий-Совяцкий, если б мог, невинно б захлопал ресницами. Хорошо хоть не стал этого делать, иначе так и в обморок можно рухнуть.
– Ума не приложу, о чем ты. Честно говоря, еле их здыхался, моя хорошая. Всюду свой нос сунуть так и норовили. Вот и водил кругами.
– Да? И все на пары к Солохе? – Саша чуть склонила голову набок, сверля его пристальным взглядом. – А скажи еще вот что, дедушка. Почему это новый, кхм, поклонник пани Кандыбы до неприличия бледнолиц, светловолос, а глаза у него так и отливают серебром?
