– Что ж, думаю, это неплохо, – наконец произнес он. – Но есть еще кое-что… и вы, Андрей Григорьевич, должны быть в курсе.
Я настороженно посмотрел на Вий-Совяцкого. Вернулось ощущение, что в кабинете вновь властвует мороз. Но на меня не обратили внимания.
– Таня находится в университете под моим покровительством.
Я молча изогнул бровь. Понятия не имею, что это такое, но явно дело серьезное, раз за это взялся сам Вий-Совяцкий.
Крохотные челюсти черепа разжались, выскользнул черный раздвоенный язык, послышалось шипение.
– Девочка способная, я рад, что вы это уже отметили. Это хорошо. Ее наследственность позволяет и без специального образования ведьмачить на высшем уровне.
– Ведьмачить? – переспросил я. – Вы хотите сказать, что на мольфарском отделении ей не место?
Вий-Совяцкий иронично изогнул губы, потом закатил глаза и вздохнул. Вроде ничего особенного, но мне стало стыдно до чертиков за собственную невоздержанность.
– Ваши домыслы – не мои слова. Поэтому молчите и слушайте.
Шипение стало громче, раздвоенный язычок задрожал.
– А ну цыц! – шикнул он на череп. Тот мигом смолк, лишь обиженно сверкнул зелеными глазами. Вий-Совяцкий продолжил: – Багрищенко – один из сильнейших родов ведьм на Полтавщине. Тетка Тани – Оляна Багрищенко – имеет на университет зуб. Она очень хотела, чтобы племянница пошла на факультет ведьмаков. Сами понимаете, мольфарское отделение – нонсенс в некотором смысле.
Я кивнул. Еще бы! Драка за первенство всегда была и будет. Неважно, кто ее затеял: мольфары с запада, характерники с востока, ведьмы из центра, провидцы с юга или злыдни с севера. Все пытаются доказать, что они лучше, только вот порой методы, кхм, оставляют желать лучшего…
– Крутостью нрава, – продолжал Вий-Совяцкий, – Татьяна уродилась в мать… покойную. Уперлась, что не станет идти по семейному пути, и решила пойти к мольфарам. Не знаю, сколько времени угробила, но сумела отыскать себе учителя. Упорно занималась и в результате поступила к нам.
Я лишь слушал, пытаясь переварить информацию. Нет, конечно, всякое бывает, но с таким упрямством я встречался в первый раз. Тут то ли тетя до такой степени заездила племянницу, что та взбунтовалась, то ли племянница обладает воистину нравом барана и уперлась в свои ненаглядные принципы.
– Кто попадает в университет, автоматически становится под нашу защиту. Но, зная пани Багрищенко, я пообещал Тане особую защиту. Поэтому…
Вий-Совяцкий вытянул какие-то бумаги и принялся их подписывать с видом, словно и не говорил мне ничего серьезного. Некоторое время прошло в напряженной тишине. Чувствовалось, что ректор подбирает слова, что было неожиданностью.
Наконец он вздохнул и посмотрел на меня.
– История здесь очень нехорошая. Я не могу рассказать всего, но Оляна способна на все, чтобы вернуть Таню домой. Поэтому, Андрей Григорьевич, за девочкой – глаз да глаз. Если заметите что-то подозрительное – сразу сообщайте мне. Инциденты в университете мне совсем не нужны. Понятно?
Я закусил губу. Чертово любопытство. Но если не сейчас, то вряд ли получится еще остаться с ним, чтобы задать давно интересовавший вопрос.
– Да, но… мне нужно кое-что знать.
Вий-Совяцкий прекратил подписывать бумаги.
– И что же? – слова упали, словно камни. Но отступать я не собирался.
– Павел Константинович, что произошло с куратором мольфаров моего первого курса?
Глаза Вий-Совяцкого засияли мертвенно-голубым светом. Лед, который замораживает насмерть – не вырваться. Дышать стало трудно, будто на грудь поставили что-то тяжелое.
– Он…
Дверь неожиданно резко распахнулась. В кабинете появилась Языкатая, бледная как смерть.
– Павел Константинович! Павел Константинович! Беда! Студенты отравились в столовой!
Вий-Совяцкий резко встал из-за стола и рванул к выходу. Никогда не думал, что с такой комплекцией можно так быстро двигаться. Однако, оставив размышления, кинулся следом, пытаясь отогнать дурное предчувствие.
Глава 3
Галушки по-злыдневски
В столовую я влетел вторым, едва не впечатавшись в широкую спину резко затормозившего Вий-Совяцкого. На полу лежал парень, над ним склонился врач. Точнее, университетский лекарь. Худой русоволосый мужчина без возраста и с таким же вымораживающим взглядом, как у ректора. Дурное предчувствие появилось не случайно: лежавший на полу был Виталием Красавичем – студентом моей группы.
Вокруг него стояло несколько человек. Побледневшая Пацюк только вздыхала и причитала, носясь вокруг Виталика. Никто не смел ей перечить, только лекарь недовольно морщился и в конце концов рявкнул:
– Сядь!
– Ой! – еще тяжелее вздохнула она. – Саввушка, так как же?
– Сядь, кому сказал! – рыкнул он, и Пацюк неожиданно послушалась и опустилась на первый попавшийся стул.
– Что тут? – спросил Вий-Совяцкий.
– Отравление, – мрачно ответил лекарь и кивнул стоявшим рядом парням: – Помогите мне его перенести в лазарет.
– Как управишься, мигом ко мне, – не меняя выражения лица, приказал Вий-Совяцкий.
Лекарь кивнул и быстро последовал за парнями с пострадавшим. Кажется, в отличие от собравшихся, он единственный не боялся ректора.
– Кто и что видел? – хмуро спросил Вий-Совяцкий.
Ребята принялись мяться с ноги на ногу, словно не зная, с чего начать. Или же просто терялись под его взглядом, зная, что ничего хорошего в этой ситуации не будет.
– Суп он ел, – неожиданно подала голос белая как полотно Пацюк, – с галушками. Пришел в хорошем настроении, громко говорил, шутил с Танечкой и Ирой. Я еще замечание сделала, но вы же знаете Виталика… Все в шутку обернул, а потом они сели кушать.
– Вы о Багрищенко и Яровой? – встрял я, быстро соображая, где искать девчонок и почему их тут нет.
Пацюк тоскливо посмотрела на Вий-Совяцкого, потом на меня:
– Не знаю я фамилий. Тут же всех по именам, не ставлю оценки-то…
– Опишите внешне.
– Одна маленькая такая, худенькая, – задумчиво протянула она, – темненькая. А вторая покрупнее, русую косу носит, в темно-красном свитере была.
Подозрения подтвердились: обе девочки из моей группы. Вий-Совяцкий указал развесившим уши студентам на выход. Те, даже не думая возражать, быстро направились к дверям.
– Как долго они сидели? – тихо спросил я, понимая, что ничего хорошего в ближайшее время мне не светит.
Горпына Петровна уставилась на свои руки, нервно комкавшие передник.
– Не считала я, Андрей Григорьевич. Успела заметить, что Ира вышла первой, Виталик с Танечкой о чем-то говорили. А потом и она убежала. В общем, когда… – она сделала глубокий вдох, – когда Виталик упал, то уже рядом никого не было.
