Книга Архитектор, страница 23. Автор книги Анна Ефименко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Архитектор»

Cтраница 23

Было поздно.

Свод – мой невиданной высоты свод! – обвалился вместе с поддерживающими его аркбутанами. Кошмарная пробоина зияла в такой, казалось, прочной спине.

Нарочно делал контрфорсами тонкими, тощими, словно жерди, дабы пустить внутрь как можно больше света. Пусть свет купается под моим высоким сводом, в моем гулком и пустом животе. Пусть свету будет привольно там, внутри меня. В результате же, задрав свод на запредельную высоту, я поручил его слабеньким ребрам-контрфорсам. Как опасно, когда злой ветер раскачивает, а перемычка-полуарка давит на самых худых. И они не выдержали, бедолаги.

– Что теперь с нами будет? – укоризненно спрашивает епископ, – вот расплата за твое прелюбодеяние!

– Неудивительно, учитывая то, чем ты был занят последнее время! – ехидничает супруга.

Ругань, претензии и головы с плеч! С плеч прочь! Надо же, все так разочарованы! Карло не разговаривает со мной после мессы. Люсия выпрыгивает из собственной шкуры, чтобы устроить разделку сердечка и кровавую охоту передо мной. Если хотя бы реплику вставлю, битва проиграна навек. И я ухожу в камень.

* * *

– Если не уменьшишь высоту, он снова рухнет, – кручинный Жозеф склонился над табличками.

Уменьшить высоту? Боже, ты снова подрезаешь мне крылья?

– Даже если мальчик будет хорошо питаться и его кости больше не сломаются? Все уже готовы утолщать контрфорсы.

Жозеф смерил меня испытующим взглядом.

– Даже если мальчик наест себе самые мощные ребра в деревне, его это не спасет. Он настолько заносчиво себя ведет, похваляясь исполинским ростом, что обязательно получит удар в спину. И упадет. Не умрет, нет. Но упадет обязательно.

Я сглотнул.

– На сколько?

Ответ мне не хотелось даже слышать. По обсчету материала хватало вдоволь, особенно, если снимать сверху и переносить на обертку опор. Вот такими мы станем в итоге: немного ниже и немного толще. Растеряв всю прежнюю нацеленность в поднебесье. Я не мог переварить это поражение, но перспектива увидеть обезображенный свод вновь и лишиться доверия всего Города вселяла еще больший ужас.

Контрфорс работал тем успешнее, чем был шире снизу. Все мастера в один голос советовали придать ему ступенчатую форму. Так, теперь предстоит стать более разлапистым, что те ноги вилланов после уборки урожая. Огромный божий мир, доколе должен буду я считаться с твоими законами и добровольно уродовать, заземлять столь невесомый изначально образ?

В мастерскую постучали. Жестом пера попросил помощника открыть, тот нехотя поплелся к двери. Увидев гостя, Жозеф скорчил рожицу:

– К вам посетительница, господин архитектор! – и, харкнув на пол, отправился восвояси.

К моему изумлению, Агнессе хватило наглости заявиться прямо сюда. Ее зареванные глаза равнодушно изучали инструменты, пергаментные свитки, все то, чем я тут занимаюсь. То, что предпочел похоти.

– Ты больше ко мне не приходишь.

– Я не могу…

– Излюбленное оправдание для чего угодно перед кем попало?

– Ради всего святого, у меня только что рухнул свод! А ведь мы уже исхитрились даже заказать шпиль и приготовились к его установке. Теперь все переделывать. Считать новую высоту, разбитую спину стягивать аркбутанами к опорам, ты можешь просто представить все это?! К тому же Карло недоволен произошедшим, а именно его стараниями строительство денежно обеспечено. И Люсия. Она все знает. А если она знает, то меня могут вышибить с места в любой момент. Как считаешь, почему я больше не прихожу?

– А, – с деланным сожалением закивала она, – значит, даже ты боишься потерять все это. Боишься мнения людей. Боишься жены.

Это было слишком. С каких пор она возомнила себя мне ровней? Что за тон она выбрала для беседы со мной?

– Ты хоть знаешь, кто я такой? – я больно ткнул ее пальцем под ключицу.

– Да, мой сеньор, – Агнесса притворилась невозмутимой. – Мне известно ваше положение. Вы – владыка ремесла и глава строительного цеха нашего Города.

Я подошел к ней ближе, подняв подбородок, распушившись, ощетинившись, намереваясь если уж не доказать, так хоть показать свою значимость самым дурацким способом – физическим.

– Запомни это хорошо. Я со всем разберусь! Сам могу все решить. И никто мне не указ. Никто!

Агнесса молчала, официально отвергнутая. Напоследок захотелось сделать ей еще больнее:

– Ты ничем не отличаешься от остальных.

Она недобро сощурилась, после чего изрекла с величайшим презрением:

– Ты тоже.

И ушла из мастерской.

* * *

Катись к дьяволу.

И не такое проглатывали.

Сначала будет грустно, потом будет пусто, после уйду в работу, и, наконец, забуду.

Чтобы отвязаться от Агнессы в мыслях, стал ходить на праздники с женой, на выпивушки с каменщиками, на представления жонглеров и бродячих музыкантов. Только мессу еле удавалось оттерпеть, чтобы не вертеться, выискивая ее в прихожанской толпе.

Я шутил, был скор на комплименты и остер на язык, вдруг важно раздулись щеки, вернулась прежняя прыть. Даже пришлось переспать с женой главного аптекаря, как репей ко мне приставшей и дождавшейся своего. Меня никто не держал. Город опять сочился похвалами в мой адрес – после того, как свод покрыли заново, и южная башня ждала, когда ее увенчают шпилем, все рассчитывали узреть нечто действительно великолепное. В некоторых местах кладки поставил железные скобы, укрепленные заливкой из мягкого свинца; это способствовало большей прочности; никто и никогда не сможет проломить мне спину, больше никто и никогда не сможет меня сломать.

Старый портной, к которому раньше изредка заставляла ходить Люсия, теперь не успевал выполнить пожелание полностью поменять мой гардероб. Мне хотелось роскошно выглядеть, сиять, смотреться самым нарядным мужчиной, которого только можно встретить на наших улицах. Заканчивая новую мантию (я заказал самую шикарную, насыщенно-синюю, цвеченную дорогостоящим концентратом вайды), портной с издевкой спросил:

– Вы влюбились?

– Нет, – огрызнулся я. – Стараюсь разлюбить.

Голодовка отвлекала от насущных конфликтов. Голодовка неминуемо спасала, так уж было заведено. Пока тут ивовым прутом свисаю над чашкой похлебки, над рваной краюхой хлеба, я до сих пор по ту сторону границы, рядом с Хорхе, еще таким живым и гордым мной; а стоит откусить, насытиться – война проиграна навек, и улетает вдаль лазурный небосвод, исчезают крестьянки из деревни под горой, для которых Ансельм не имел имени, а узнавался как самый тощий. Стоит поддаться любому низменному инстинкту, вновь оседаю тем, кем закончил: владеющим имуществом, женатым, неверным, наетым бездельником из цеха.

Сумев отказаться, мы обретем покой, голод лучшим оповещением притянет обратно в безоблачное детство вечнопостного, в звонкие дни блаженной непорочности, к первому восторгу от резьбы по камню, к хору, к горным ручьям и к страдавшему катарактой старику Хорхе, чей на закате лет едва ходивший скелет однажды рухнул оземь, и ни один из братьев не заметил в скомканной рясе усопшего аббата, и каждому брату отчего-то виделась лишь тряпка, валяющаяся на полу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация