Он застучал вниз по лестнице.
– Стой! – Анна рванулась вдогонку, схватила его за скользкий рукав. – Как ушел? Почему?
– Ставит горчичник Александре, – второпях хохотнул Лапоть. – Болеет она!
– Какой горчичник? Стой!
– А такой. Не понимаешь разве? – Лапоть легко разогнул пальцы Анны, высвобождаясь. – Все, дорогая, иди отдыхай!
Но Анна уже не слушала его. Она бросилась вверх по ступенькам. Ее нагнал визгливый голос Лаптя:
– Аня, Анютка! Ну и хамка же ты! Даже до свидания не сказала. А я бы пальчики поцеловал, заслужила. Да ведь не дашь. Ну, беги, беги, жучка!..
Ключ никак не попадал в скважину. Ну, наконец-то.
– После одиннадцати… Обязаны, – скрипнул янтарный локоть.
Анна не вникала в слова. Стоя в темном коридоре, она вдруг оробела перед дверью, засомневалась, постучать или нет.
«Постучу для смеха», – решила она. Ее бил какой-то мелкий тряс. Постучала как чужая. Никто не ответил.
Анна открыла дверь и вошла. В комнате холодно, ярко-светло, пахнет паленым. Андрея нет. Одна Мариша. Стоит спиной к ней у открытой форточки. Тонкая прядь пепельных волос упала на плечо. Анна боковым зрением увидела на полу свою косынку, прожженную посередке, в горчичном абажуре чернела дыра, сухо осыпаясь по краям.
– Почему так долго? – не оборачиваясь, ровным голосом спросила Мариша.
– Разве долго? – Анна неспокойно оглядела комнату.
Мариша отступила от окна. Лицо осунулось, взгляд замкнутый, закрытый, смотрит в сторону.
– Андрюша не сказал, еще вернется? – спросила Анна и вдруг замолчала, словно задохнувшись. Она увидела: молния на юбке Мариши расстегнута и в прорехе открылось что-то беспомощно-розовое. Анна вздрогнула, как если бы это была рваная рана. Она, смутившись, отвела глаза, но Мариша успела перехватить ее потрясенный взгляд. Она рывком потянула молнию, застегнула.
– Чего смотришь? Думаешь, я с твоим… – срывающимся голосом проговорила Мариша. – Нет, ты подумала, что я с твоим любовником?..
– Мариша, что ты, хорошо, хорошо. Ничего я не подумала. Я тебе верю, – беспорядочно проговорила Анна.
– Веришь? Ах, ты мне веришь? – насмешливо протянула Мариша. Облокотившись о стол, не заметила, что рюмка, упав, по дуге покатилась к краю стола. Вдруг, не сдержавшись, сорвалась на внезапный крик: – Еще бы ты мне не верила!
– Конечно. Только не кричи. Что ты так переживаешь? – неловко сорвалось у Анны.
– А я и не переживаю, – презрительно пожала детскими плечами Мариша. – С чего бы мне переживать? Интересно… – Она все вглядывалась в лицо Анны. На губах омертвелая улыбка. – Только не похоже что-то. Может, вовсе ты мне и не веришь. Просто тебе все равно. Нет, тебе не все равно. А… Ты этого хотела!
– Окстись! Чего я хотела? Ты что? – вскрикнула Анна, сама почувствовав, что слова ее звучат фальшиво, неубедительно, и Мариша это понимает. – Погоди, дай хоть шубу сниму.
Крючки не поддавались, или это сцеплялись и не могли расцепиться пальцы Анны. Наконец сбросила шубу на диван.
– Форточку закрой. Дует же!
– О здоровье моем беспокоишься?.. – хохотнула Мариша. Но тут же заговорила, забыв об Анне, сведя узкие атласные брови: – И еще эта сволочь, ну, этот, слуга его, какого-то яду сыпанул мне в рюмку. Отраву. Наркотик, точно. Слуга его, подонок, сволочь.
Анна застыла на миг. Да, слуга, как Мариша догадалась. Точно, слуга.
– Задурил, обмен, квартира, – как в бреду торопилась Мариша, – а я, дура, уши развесила. Расположилась, вот, думаю, бывают же люди. Да ничего я не думала, все как отшибло. Яд, наркотик… Лучше бы он меня отравил.
– Что ты, глотни воды, на!
Мариша послушно глотнула и тут же струей выплюнула воду под ноги Анне. Она, давясь, раскашлялась.
– Еще говорит: «Тронут, не ожидал».
Что-то непоправимо оборвалось в душе Анны. Значит, значит…
Мариша закусила губу, лицо ее исказилось.
– Погоди, что ж теперь будет? Что ж теперь? – беспорядочно повторяла Анна. – Как же, Мариша…
– И знала, мне идти некуда. Вот куда мне идти? От братца получила блядищу… Куда мне идти, говори! – исступленно завопила Мариша.
В стену с торжеством застучал звонкий кулак. Мариша осеклась, рухнула на стул, застонала, обхватив голову руками.
– Что он мне подсыпал в вино? Постой, может, ты сама и подсыпала?
– Ты что, что ты говоришь?
Мариша вдруг вскочила, со страхом оглядела мягкое сиденье стула.
– Погоди. Только не кричи. – Анне померещился просвечивающий сквозь обои янтарный кулак.
– Зачем уехала? Ведь нарочно уехала! Лекарства повезла. Как же, не могла в другой раз. Ты все знала, знала. Я же тебя просила. Говори, разве не просила? Вот, подавись теперь!
– Я-то в чем виновата? – не выдержав, выкрикнула Анна. – Что ты привязалась: «Уехала, уехала!» Тебя что, караулить надо?
Мариша блеснула на нее серебряными глазами и тут же отвела их.
– Катись ты знаешь куда! – ничего, кроме ненависти, не было в голосе Мариши. – Где-то я читала: втроем. Это надежней, когда втроем. Вот как сообразила! Быстро у тебя получилось. Господи, какая же это, оказывается, мерзость! Еще свет зажег: «Тронут, не ожидал». Мерзость… И ты, сводня, гадина! Куда мне идти? – Слезы переполнили глаза Мариши, потекли по щекам.
– Это все Лапоть. Он меня увез, смотри, губу порвал, больно. – Анна придвинулась к Марише, показывая распухший рот. – Хочешь, у мамы поживи, она рада будет. Не бросай меня, Мариша…
– Может, еще ночевать оставишь? – скривила злые губы Мариша. – Как прежде, ляжем, поболтаем, да? – Она заметалась по комнате, наткнулась на стул, сорвала с вешалки свою шубу, бессмысленно повторяя: «Тронут, тронут…»
– Мариша! – с силой окликнула ее Анна. – Постой, так нельзя уходить!
Даже не оглянулась. Грохнула дверь. Со стола упала рюмка. Не разбилась.
«Чужая рюмка», – подумала Анна.
Все. Ушла Мариша.
Анна, чувствуя остановившуюся тоску в сердце, постояла, подняла с полу прожженный в середке платок. Опустилась на тахту. Какая комната несчастливая. Наташа, эта девочка, тут жила. Наташа. Почему я о ней сейчас вспомнила? Что-то с ней случилось плохое… Нет, не думать, ни о чем не думать, лечь, укрыться с головой. Как рот болит, Лапоть, слуга, подлюга…
Анна потянула на себя плед. Пальцы попали во что-то липкое. Вся ладонь в крови. Пятно на пледе. Откуда? А-а… Кровь уже схватилась, подсыхает. Анна скомкала плед и затолкала его под тахту.
Глава 21
– Очнитесь, Анна Георгиевна, вы на работе или где?
