– И это повлекло бы за собой последствия? – спросила Роза. – Вы действительно не слушались?
Он сверкнул на нее глазами, жилка на шее дрожала. Очевидно, Роза затронула больную тему.
– Вы плохо себя вели?
Его голос стал чуть громче:
– А разве иначе отец обжег бы пятилетнего мальчика утюгом?
Роза подумала об ожогах на руках Карла ниже локтей. Если то, что он наговорил на кассеты, правда, то его тело было покрыто следами и других истязаний. Она представила, как изуродовано все его тело. Особенно сейчас, будучи беременной, она не в состоянии уяснить, как можно так издеваться над собственным ребенком.
– Дети пытаются понять, почему родители жестоко обращаются с ними, – объяснила Роза. – Инстинктивно они ищут причину в себе. Часто я слышу от своих клиентов такое: «Наверное, я плохой, иначе отец не бил бы меня».
Карл тихо ответил:
– Я благодарен отцу за его воспитание.
– Действительно? Насколько?
– Разве строгое воспитание не лучше, чем вообще никакого?
Даже если результат – наркотическая зависимость и три года условно?
– Думаете, ваша мама знала о методах воспитания вашего отца? – спросила Роза.
– Ее никогда не было дома.
– Где же она была, когда отец прибегал к таким наказаниям?
– Я уже говорил: у нее были ночные смены и дежурства в выходные дни.
– Думаете, вашего отца возбуждало то, что он причинял вам боль?
Взгляд Карла беспокойно метнулся к часам и обратно.
– Возбуждало? Что вы имеете в виду?
– В этой игре присутствовал сексуальный компонент?
Глаза Карла округлились.
– Как, простите?
По опыту Роза знала, что при настоящих эмоциях сначала всегда реагирует тело, а потом следуют слова. Возмущение Карла не было наигранным.
– Иногда в случаях насилия над детьми бывает, что…
– Никакого насилия не было! Какое слово! – Его голос дрожал. – Отец должен был воспитывать меня, как воспитывают других мальчиков.
– Конечно. – Роза сглотнула. – Знаете, ребенок видит многое другими глазами. Те явления, которые не в состоянии понять, он пытается оправдать перед самим собой. Я не утверждаю, что это касается вас, но многие дети считают себя омерзительными, злыми, с извращенными мыслями. Поэтому якобы заслуживают то, что получают.
– Такого не было, – возразил Карл.
– Значит, в ваших глазах отец не был садистом?
Он погрыз ногти.
– Конечно нет. Отец был глубоко верующим и придавал большое значение дисциплине. Думаете, такое воспитание приносило ему радость?
В этом Роза не была уверена. Однако она не располагала никакими доказательствами – ни от суда, ни от ведомства по защите несовершеннолетних, – по крайней мере, за то время, пока Карл жил в Австрии. У нее были только заявления Карла на кассетах. Если верить пленкам, отец два-три раза в неделю душил его пластиковым пакетом уже в пятилетнем возрасте. Позже мучил горящей свечой или осколками водосвятной стеклянной чаши и почти ежедневно бил – не важно, болел ли Карл, был ли у него жар или нет. По сравнению с этим спазмы в низу живота, которые не давали Розе покоя уже несколько дней, так что иногда по вечерам она даже разогнуться не могла, – пустяки.
Побои закончились только со смертью его отца, но продолжались в голове Карла. Результат – недостаток самоуважения на протяжении всей жизни. Возможно, последний разговор незадолго перед тем, как у отца отказало сердце, мог что-то изменить, – но Карл так и не узнал, что хотел сказать ему умирающий отец три года назад.
– Когда именно отец вас воспитывал? – Вообще-то Роза предполагала, что он бил сына, когда был пьян или когда Карл не слушался, но ответ оказался иным.
– Всегда за час до прихода матери. И тут же оказывал первую помощь.
Роза сглотнула. На какой-то момент она смогла поставить себя на место семи-, десяти– или четырнадцатилетнего Карла.
Каково это, всякий раз, когда мать уходила из дома, знать, что она вернется через несколько часов или на следующее утро? Когда отец приближался или звал Карла? Из того, что Роза сейчас знала о его детстве, случаев сексуального насилия не было. Только телесные наказания! Возможно, отец Карла был садистом или религиозным фанатиком, который хотел всецело властвовать над сыном. Но чего-то в этой картинке не хватало – вопроса почему?
– На пленках вы упоминаете стихотворение, которое ваш отец часто повторял, когда он… применял к вам свои методы воспитания.
– Я его ненавижу.
– О каком стихотворении идет речь?
– Это просто рифмовки… ну то есть, я их уже не помню. – Он принялся грызть ногти. – Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?
– Конечно. Выпейте глоток воды и сделайте глубокий вдох.
Плечи Карла тут же расслабились.
– Что вы скажете, если мы попросим вашего отца написать вам письмо?
– Он умер.
– Я знаю, но что могло бы содержаться в этом письме?
– Не знаю.
– А если бы вы знали?
– Пожалуйста, давайте поговорим о чем-нибудь другом! – Карл вытащил пальцы изо рта и вытер кровавый заусенец о джинсы.
– Хорошо, – вздохнула Роза. – О чем вы хотите поговорить?
– Когда у вас день рождения?
В первый момент вопрос ошарашил ее.
– Вас интересует мой знак зодиака?
Ее ответ должен был прозвучать дистанцированно и по-деловому, с толикой иронии. Втайне она спрашивала себя, не собирается ли он что-то подарить. Как же обидно ему будет, когда она отвергнет его подарок.
Карл покачал головой:
– Нет, просто день рождения.
– Зачем это вам? Мы должны сконцентрироваться на других проблемах.
– Я все равно уже погуглил в Интернете. У нас день рождения в один день. Но я хотел услышать это от вас, – разочарованно ответил он.
– Вы знаете, как я к этому отношусь. У нас осталось еще около пятнадцати минут. Как насчет расслабляющего упражнения напоследок?
Карл посмотрел на радиобудильник.
– Как хотите.
Роза встала и опустила ламели обоих жалюзи. Комната погрузилась в сумерки. Роза включила CD-плеер и приглушила медитативную музыку так, что она была едва слышна. Достала из шкафа маятниковый метроном и поставила на стол между собой и Карлом.
Карл беспокойно заерзал на диване и подвинулся назад.
– Это будет гипноз?
– Нет, но если вы не возражаете, мы попытаемся достичь глубокой релаксации. Это как аутогенный тренинг.
