Хелен села в кресло для посетителей и положила ногу на ногу.
– Речь идет об Анне Ленер.
Раховский кивнул.
– Не хочу показаться невежливым, но могу я взглянуть на ваши документы?
– Конечно. – Хелен порылась в сумочке. Визитную карточку можно забыть. Там стояло «психотерапевт». Хелен протянула Раховскому свои водительские права.
– Ага. Доктор Хелен Бергер, очень хорошо. Где вы ведете прием?
– У меня своя практика в Грискирхене, по заместительству в Баумгартнер-Хое, также являюсь доцентом Венского университета. – Во время учебы она действительно два года работала в психиатрической клинике в Баумгартнер-Хое, а позднее читала лекции в университете. Но все равно ей лучше не вдаваться в подробности. – Я специализируюсь на диссоциативных расстройствах личности и последствиях сексуального насилия над малолетними детьми.
Он надул щеки.
– Сильно. Чем я могу вам помочь?
– Анна Ленер проходит у меня лечение, – объяснила Хелен.
– Вообще-то это меня удивляет, – перебил он ее. – Она принимает какие-то медикаменты?
Хелен покачала головой.
– Я хотела прописать ей психотропные средства против депрессии. Боюсь, она плохо справляется с беременностью. Возможно, она отторгает ребенка. Ей сорок пять и…
– Анна Ленер потеряла ребенка, – вновь перебил ее Раховский. – Три месяца назад.
Что? Хелен пришлось взять себя в руки, чтобы он не заметил, что она в шоке.
– Я так и предполагала, – быстро отреагировала она. – Анна больше не говорит об этом.
– Вы намекаете, что она не хотела этого ребенка? – снова перебил он ее.
Ситуация становилась неловкой. Если Хелен не поостережется, то попадет в неприятное положение. Доктор Раховский не идиот. Одно необдуманное слово из ее уст, и он поймет, что она лжет.
– У Анны, кажется, искаженное восприятие сексуальности. Беременность не вписывалась в ее картину мира.
– Не думаю, что она намеренно потеряла ребенка, если вы на это намекаете, – сказал он. – Наоборот. Она была абсолютно здорова и радовалась будущему малышу. В ее возрасте беременность связана с рисками, но выкидыш все равно случился неожиданно. Скорее необычно для третьего месяца беременности. – Он пожал плечами. – Возможно, из-за неправильной медикаментозной дозировки…
Раховский пристально посмотрел на Хелен.
– Поэтому я сразу спросил, не принимает ли она какие-то лекарства.
Мысли закружились у голове у Хелен. Неправильная медикаментозная дозировка! Насколько она знала, Анна не принимала никаких лекарств.
– А высококонцентрированный инфузионный раствор антибиотика мог привести к потере ребенка?
– Возможно. Анна имела доступ к подобным препаратам, но, как я уже говорил, – мне не верится. Она была бы хорошей матерью.
Раховский был прав. Работая в аптеке, Анна легко могла бы достать сильный антибиотик. Но Хелен подозревала другого, которого чертовски хорошо знала. Или, по крайней мере, так думала. Мог ли Франк подсунуть Анне без ее ведома этот раствор, чтобы избавиться от ребенка? Неужели он способен на такое ужасное преступление? Эта мысль была просто невыносима. Но он не хотел иметь детей. С его зарплатой выплаты на содержание ребенка не проблема. Но внебрачный ребенок вызвал бы настоящий скандал – а отцовство встало бы на пути карьеры.
Нет, она отогнала эту абсурдную мысль. Франк на такое не способен. Угрызения совести просто замучили бы его. Но, может, именно поэтому он подарил Анне рубиновое кольцо? Покупка была совершена шестого марта, то есть два с половиной месяца назад. Период времени соответствовал. Ее муж детоубийца? Хелен не могла в это поверить. Ей нужно на улицу, глотнуть свежего воздуха.
– Фрау коллега? – пробурчал Раховский. – Вам нехорошо?
– Извините? – Хелен уставилась на него. – Можно мне стакан воды?
– Конечно.
Он принес ей воды. Улыбнулся:
– Все-таки она сама врач.
Нет, не врач! Помощница аптекаря… Хелен почувствовала, как кровь отлила у нее от лица. В этот момент она, наверное, была белая как стена.
– Врач? – переспросила она.
– Насколько я знаю, она изучала медицину, – промурлыкал Раховский. – Я удивлен, что она проходит психиатрическое лечение и должна принимать лекарства. Конечно, она была подавлена из-за выкидыша. Но Анна сильная, уверенная в себе и выдержанная женщина.
Хелен показалось, что все вокруг закружилось. Анна Ленер была серая мышь: неприметная, робкая, сексуально закомплексованная, больная раком, покорная и всегда сутулая. В своих толстых роговых очках и с седыми отросшими корнями она выглядела старой и хрупкой.
– Вы могли бы описать Анну? – спросила Хелен.
– Господи. – Он поднял руки. – Каштановые короткие волосы, модная стрижка, темно-зеленые глаза, загорелая кожа, спортивная и очень сексуальная. А что?
– Мне она показалась другой, – пробормотала Хелен.
– У меня тоже такое впечатление. – Раховский подался вперед. – Прежде всего, когда вы в самом начале представили Анну сорокапятилетней пациенткой. Однако я знаю, что ей только сорок. Анна Роза даже чем-то похожа на вас.
Хелен вздрогнула.
– Как вы сказали?
– Я сказал, она чем-то похожа на вас… – повторил он.
– Нет, я имею в виду… – пробормотала она. – Вы сказали – Анна Роза?
– Да, это ее полное имя.
22
Район Кошютц
[15] был сельской местностью с многочисленными, любовно оформленными фахверковыми домами с красно-коричневыми оконными ставнями и замшелыми кровлями. Телеграфные провода низкими дугами провисали между крышами, словно плавились под послеобеденным солнцем и становились год от года длиннее. Фахверковое здание в конце главной улицы, из коричневых деревянных балок и терракотовых кирпичей, вписывалось в картину, которую представлял собой южный район Дрездена.
Молодой коллега из дрезденской уголовной полиции с огненно-рыжими волосами и веснушками открыл дверь на третьем этаже здания. На коврике для ног значилось: «Семья Фольмар». Значит, здесь жила «старая тетушка Лора».
Снейдер раскрыл свое удостоверение.
– Полицейский аналитик и психолог-криминалист, – буркнул он, не глядя на коллегу.
– Я вас ждал. – Сотрудник отступил в сторону, чтобы рассмотреть удостоверение. – А, Мартен Снейдер, я о вас слышал. – В голосе прозвучала ирония.
– Мартен С. Снейдер! – как всегда надменно исправил Снейдер и прошел мимо парня в квартиру. – И убирайтесь в жопу.
