О господи! Сабине хотелось провалиться сквозь землю. Коллега бросил на нее такой взгляд, описания которого хватило бы на несколько томов. Она последовала за Снейдером со своей сумкой через плечо. В помещениях стоял тяжелый дух, отдающий смертью и запустением. Из горшков свисали засохшие растения. Темные громоздкие комоды, абажуры с кистями, тяжелые портьеры, толстые ковры и мрачные картины маслом на стенах. Комнаты напоминали заброшенные гэдээровские реликты из семидесятых годов.
Оглядевшись, Снейдер подозвал к себе сотрудника полиции и показал ему три пальца.
– В трех коротких предложениях: что здесь произошло? Только самое важное!
Коллега глотнул воздуха.
– Я не смогу.
– Тогда научитесь! – сказал Снейдер спокойно, как мог. – Это искусство – просто рассказывать о сложных вещах. Наоборот каждый умеет. У нас мало времени, так что начинайте!
Рыжий парень, которого Сабине было жалко с самой первой минуты, что-то лепетал, пока Снейдер не взял у него из рук документы по делу и сам их не пролистал.
Они выяснили, что вечером шестого мая, в пятницу, в этой квартире у мужа Лоры Фольмар случился инфаркт. Для восьмидесятиоднолетнего, полупарализованного после двух инсультов это означало смертельный приговор. Он сидел в кресле-качалке и, видимо, собирался звонить в скорую помощь, потому что рука все еще сжимала телефонную трубку. В тот же самый день Лора Фольмар бесследно исчезла – последний раз ее видели у магазинов на пешеходной улице.
Снейдер закрыл папку.
– А может, было наоборот? – размышлял он, расхаживая по квартире. – Сначала исчезла его жена и лишь после этого у него отказало сердце?
Сабина догадывалась, на что он намекает.
– Нам нужна распечатка телефонных звонков.
– Именно. – Снейдер еще раз полистал документы. – Последний звонок на городской телефон в квартире был сделан с сотового с предоплаченной сим-картой. Муж Лоры не собирался звонить в скорую помощь, когда почувствовал себя плохо; это ему позвонили, и от ужаса у него отказало сердце.
– От какого ужаса? – спросил рыжий.
– Что жену похитили, а у него есть сорок восемь часов, чтобы спасти ей жизнь, – ответил Снейдер. – С того момента в квартире к чему-нибудь прикасались или что-нибудь меняли?
– Нет. – Сотрудник полиции пожал плечами. – Труп все еще в морге, его жена так и не появилась, и городская администрация ждет, пока кто-нибудь распорядится о похоронах. С тех пор квартира не используется.
Пока Снейдер пошел в спальню, Сабина осмотрела ванную комнату и туалет. Она искала что-нибудь необычное, какую-нибудь подсказку, которую Штрувельпетер почти наверняка оставил своей телефонной жертве. На кухне она обнаружила маленькую картонную коробочку рядом с хлеборезкой. Внутри на красной бархатной подкладке лежали очки для чтения и кофейная ложечка.
– Снейдер! – крикнула она.
Тот вошел на кухню и сразу увидел подарок.
– Такая же коробочка, как в Кельне и Лейпциге. – Он махнул полицейскому. – Распорядитесь, чтобы с этой коробочки сняли отпечатки.
Потом он протянул руку в сторону Сабины и щелкнул пальцами:
– Книгу.
Настоящий джентльмен, просто до мозга костей! Она достала из сумки книгу «Штрувельпетер», и вместе они принялись листать стишки. Наверняка дрезденскому коллеге оба казались полными идиотами, но Снейдера это, очевидно, совершенно не заботило.
Полицейский подошел ближе и поинтересовался с наигранным любопытством:
– Это новое пособие БКА?
Снейдер выпрямился.
– Никогда больше не пытайтесь шутить в моем присутствии, поняли? Может, тогда вам удастся чему-нибудь научиться. – Его взгляд помрачнел. – Если в первом акте пьесы на сцене висит ружье, о чем нам это говорит? Правильно, что оно обязательно выстрелит! – Он кивнул на коробочку. – По этому принципу мы будем идти по следу. А теперь займитесь отпечатками пальцев!
Сабина понятия не имела, к чему это сравнение с театральной сценой. Вероятно, Снейдер хотел сказать, что эти подсказки, подарки Штрувельпетера, появляются на месте преступления не случайно, не просто так.
Полицейский потянулся за сотовым, и Сабина прочитала по его лицу, что он думает. По крайней мере, ее утешало, что Снейдер обращался так мерзко не только с ней, но и со всеми остальными.
Она открыла разворот со следующей историей. Вот оно! Сабина указала на картинку:
– Очки и ложка!
Заяц забрал у спящего охотника очки и ружье. На следующей картинке он уже в очках целится в охотника. Охотник прыгает в колодец, вокруг которого радостно скачет маленький заяц-сын с ложкой в лапке. Пуля попадает в чашку с кофе, который проливается зайчику на нос и обжигает его.
– Значит, «История человека, отправившегося на охоту». – Снейдер оторвал взгляд от книги и посмотрел в окно. В нескольких километрах к северу виднелся центр Дрездена. – «Наконец мужик споткнулся и в колодец бултыхнулся. Заяц встал и чертыхнулся, выстрелил, но промахнулся», – задумчиво процитировал он. Затем перевел взгляд с городского пейзажа за окном на Сабину. – Ее труп лежит в каком-то колодце. – Снейдер повернулся к полицейскому, который как раз закончил телефонный разговор: – Как вас зовут?
– Фрик.
– Хорошо. Сейчас внимательно послушайте, Фрик. Надеюсь, это не превышает ваших способностей. Ваши коллеги должны начать поиски женского трупа в склепах и катакомбах всех церквей и соборов города… и немедленно! – добавил Снейдер, когда Фрик уставился на него с недоумением.
– Мы, конечно, постараемся, но на это потребуется какое-то время, – сказал наконец Фрик.
– Вероятно, «постараться» означает у вас нежелание принимать решения? – спросил Снейдер.
Сабина больше не хотела слушать эти унижения, поэтому вмешалась:
– Ваши коллеги должны в первую очередь проверить те церкви, на территории которых есть колодец.
– Что это даст?
– Черт возьми! – выругался Снейдер. – Нам просто захотелось поважничать!
– Пожалуйста! – Сабина бросила на него строгий взгляд. – Колодезная шахта – это очень важно, – повторила она Фрику.
– После реконструкции Фрауэнкирхе
[16] мы с классом ходили туда на экскурсию, – объяснил Фрик. – В склепе, между камерами, есть старый колодец.
Краем глаза Сабина заметила, как Снейдер навострил уши.
– Во время месс органист играет Баха? – спросил он.
Фрик пожал плечами:
– Возможно. Я не интересуюсь католической церковью.
– А следует, – перебил его Снейдер. – Тогда вы знали бы, что это евангелическо-лютеранский собор.
