Сабина стояла рядом с мусорным баком и смотрела на лужу крови, которая натекла из ран Карла Бони. Испачканный пиджак Снейдера все еще лежал на земле. Когда она его подняла, из внутреннего кармана выпало портмоне. Из отделения для визиток вылетело несколько карточек. Сабина нагнулась и собрала их. Они были идентичны. На всех значилось «Мартен Сомерсет Снейдер». Сомерсет? Странное второе имя. Ниже был указан его адрес в Висбадене и порядковый номер. Сабина раздвинула карточки. Экслибрис 399, 400, 401 и так далее. Для визиток бумага слишком тонкая. Она перевернула карточки. Это были самоклеящиеся этикетки для лазерного принтера.
Сабина положила все обратно в кошелек и сунула в карман пиджака рядом с айфоном. Затем направилась в квартиру Карла, чтобы поискать покрывало и бутылку воды.
Прошло четверть часа, прежде чем карета скорой помощи подъехала к старинному зданию на улице Лассаля. Из машины вышел тот же самый врач с седой бородой, который увез Карла Бони.
– Были бы у меня без вас пациенты? – цинично спросил он, проходя мимо Снейдера.
Снейдер молчал. Но его взгляд все говорил. Через десять минут из подвала вышли санитары и опустили носилки с женщиной на разложенную каталку. Врач вставил ей в локтевой сгиб канюлю-бабочку. На палке болтался пакет с физраствором.
Когда санитары провезли каталку мимо Сабины к карете скорой помощи, она увидела ужасающе бледное и истощенное лицо женщины. Сколько же Урсулу держали в этой дыре? Пять-шесть дней? Или еще дольше?
Задние двери машины скорой помощи захлопнулись, и Снейдер подошел к Сабине.
– Непривычная ситуация, – пробормотал он. – Обычно, когда я приезжал на место преступления, вызывали судмедэксперта, чтобы осмотреть труп.
– Она наверняка справится, – успокаивала себя Сабина.
– Покажите-ка. – Снейдер взял ее руку и рассмотрел рану от укуса. – Врач должен был и вам оказать первую помощь.
– Да все нормально. Что вам удалось выяснить?
Снейдер выпустил ее руку.
– Ее зовут Урсула Цехетнер, замужем, сорок один год. Она понятия не имеет, кто ее похитил, и не знает никого по имени Карл Бони.
– Профессия?
– Воспитательница в детском саду.
Сабине не нужно было долго думать.
– Карл ходил в Вене в детский сад. Тогда ей было двадцать два. Сходится.
– Возможно. – Снейдер ощупал карманы брюк в поисках чего-то.
Сабина протянула ему пиджак.
– Ваше портмоне выпало.
– Спасибо. – Он накинул пиджак с уже высохшими пятнами крови и достал из бокового кармана табак и папиросную бумагу.
– Мне кажется, вы не покупаете в «Гаитал» книги, а воруете их, – сказала она в лоб.
Снейдер замер. И вдруг натянул свою знаменитую любезно-презрительную улыбочку.
– С чего вы взяли?
– Вы наклеиваете этикетку на форзаце, загибаете уголки нескольких страниц, пишете дарственную надпись, перегибаете книгу, чтобы корешок помялся, и кладете внутрь закладку.
– Вы сумасшедшая.
– Это какая-то ошибка, господин детектив, – спародировала его голос Сабина. – Книга принадлежит мне. Я уже две недели читаю эту биографию.
– Вы сумасшедшая, – повторил он.
– Я думаю, скорее вы сумасшедший! Не надо морочить мне голову! Если бы я не умела наблюдать и делать выводы, вряд ли меня взяли бы в уголовную полицию. Вы вошли в книжный магазин в Мюнхене с пустыми руками, а вышли с книгой. Точно так же, как и в венском аэропорту.
Снейдер невозмутимо скрутил себе сигарету.
– Зачем мне это?
– Полагаю, вас интересуют исключительно филиалы «Гаитал». Что означают номера на этикетках?
– Как что? Это экслибрисы.
– Поверить не могу! За все время вы украли четыреста книг?
– Триста девяносто восемь, – поправил он. Слова прозвучали как признание, и Снейдер, видимо, этим гордился.
– У вас такая мизерная зарплата, что приходится воровать книги?
– Вам не понять. – Он вышел с внутреннего двора и направился на улицу, вытаскивая айфон из кармана пиджака. – Наш багаж в машине Колера, а ключа от автомобиля нет.
– И отмычкой вы пользоваться не умеете, – добавила она.
– Правильно. – Снейдер поднял глаза наверх. Небо было по-прежнему в облаках. Лишь кое-где пробивались солнечные лучи. – Пойдемте в отдел уголовного розыска на площади Йозефа Холаубека. – Он наклонил айфон и увеличил изображение планировщика маршрута, который показывал им путь через Вену.
Сабина последовала за Снейдером и какое-то время молчала. Они добрались до поперечной улицы и пошли вдоль трамвайных рельсов. Старый трамвай продребезжал мимо, искря проводами. У отца от такой картины быстрее забилось бы сердце.
– Буква «С» означает Сомерсет? – наконец спросила она.
– Никто из моих коллег не знает, что она означает, – ответил он. Прозвучало как угроза.
Сабина злорадно улыбнулась.
– Не волнуйтесь, я никому не выдам вашу тайну – Сомерсет.
– Мой отец дал мне это имя в честь Уильяма Сомерсета Моэма. Сомерсет был писателем, тайным агентом и врачом.
– И вором?
– Vervloekt!
[23] – Снейдер потер виски. В следующий момент он снова взял себя в руки. – У отца в Роттердаме была маленькая книжная лавка. Бизнес шел не очень хорошо. За год до объединения Германии мы уехали из Нидерландов. Отец открыл в Дуйсбурге новый книжный магазин и специализировался на лирике, подарочных изданиях и литературе для взыскательного читателя. Дело процветало, пока на той же улице не открылся филиал «Гаитал».
– Это не преступление.
– Вы понятия не имеете, – пробурчал он. – Эта сельская баварская наивность мешает вам мыслить широко. «Гаитал» – концерн, который преследует одну-единственную цель: увеличивать прибыль! Руководство оказывает давление на конкурентов, пока не уничтожит их. Так разоряются маленькие семейные предприятия, а «Гаитал», как спрут, раскидывает щупальца по всему книжному рынку. Но вы со своими аудиокнигами об этом и не подозреваете.
Баварская наивность! Она была готова ему шею свернуть.
– Вы-то, конечно, наносите им непоправимый ущерб своими выходками, – иронично заметила она. – Четыреста книг – это около четырех или пяти тысяч евро убытка. Две месячные зарплаты продавщицы, включая дополнительные расходы. Думаете, их это волнует?
– Скорее четыре месячные зарплаты. Кроме того, все дело в принципе. Я должен это делать.
– Вам следовало бы полечить ваш невроз навязчивых состояний.
Снейдер не ответил. Ничего другого Сабина и не ожидала.
