– Какую реакцию торрексин вызовет у меня?
– Вы дадите волю вытесненным чувствам по отношению к вашей матери и мертвой сестре.
– Для чего это?
– Вы могли бы сказать абсолютно все и потом не стыдиться. В этом преимущество торрексина. Выговариваетесь и больше не испытываете угрызений совести. Иногда это приводит к прорыву в психотерапии.
– И почему же это волшебное средство не используют постоянно?
– Торрексин дорогой. Прием лекарства возможен только на добровольной основе. Ни одного клиента нельзя к этому принудить. Кроме того, большинство никогда не узнают о существовании такого препарата. Вы же сами выудили у меня эту информацию.
– Как выглядят таблетки?
– Давайте сменим тему, – предложила она.
– Как выглядят таблетки?
– У вас предрасположенность. Если вы не возражаете, я не буду их вам показывать. Нам лучше сменить тему и…
– А, да бросьте. – Он придвинулся к краю дивана. – Покажите мне эту чудесную штуку.
– Хорошо, иначе вы не оставите меня в покое. – Роза поднялась и открыла запертый шкаф для лекарств. Передала Карлу упаковку торрексина с голубым логотипом.
Он рассматривал пачку. Десять таблеток, по 300 мг, действующее вещество: методоксиновая кислота. Действие наступает в течение пяти минут, принимать не более одной таблетки в неделю. Противопоказано при беременности!
Карл открыл упаковку и вытащил блистер. Маленькие бледно-голубые драже. Семи таблеток в ячейках уже не было.
– Ничего себе, фрау доктор! – присвистнул он. – Вы снабдили допингом уже кучу клиентов.
– Торрексин не допинг, – возразила она. – Во многих случаях это помогает.
– Инструкция по применению отсутствует, – заметил он.
– Ее вообще нет, – ответила она. – Вы не можете просто так купить торрексин в аптеке, как какой-нибудь слабительный чай.
Карл выломал одну таблетку.
– Вам не стоит этого делать! – Роза хотела забрать упаковку, но Карл отвел руку назад. – Немедленно верните мне таблетки!
– Ой-ой-ой… зачем так нервничать, фрау доктор? – Карл хитро улыбнулся. – Такой возбужденной я вас еще не видел. – Он покрутил таблетку между пальцами. – Какой эффект эта пилюля вызовет у меня?
– Никакого. Вы уже принимали более сильные наркотики, торрексин не подействует.
– Вы лжете!
– Нет, это как предлагать пациенту с кластерной болью пол таблетки аспирина от мигрени.
– Тогда ничего не случится… – Карл положил таблетку в рот и запил водой.
– Черт побери! – вскипела Роза. – Что вы себе позволяете? Одна таблетка стоит пятьдесят евро!
– Внесите эти расходы в счет для суда.
Роза на несколько секунд закрыла глаза и постаралась успокоиться.
– Верните мне упаковку.
Он подтолкнул пачку через стол, и Роза спрятала ее в кармане жилетки.
– Ну, давайте, спросите меня о чем-нибудь! – потребовал он.
– Зачем вы это сделали?
– Нет, что-нибудь серьезное!
– Зачем вы это сделали? – повторила она.
– Чтобы доказать вам, что вы лжете и что эта таблетка подействует на меня так же, как и на всех других клиентов! Я чист!
– Хорошо, тогда расскажите мне что-нибудь о вашей сестре.
– Не хочу. Кроме того, эта дрянь мне не сестра!
– Неправда. Она ваша родная сестра.
– Нет, я ее даже не знал.
– Вы вините себя в ее смерти?
– Что? – вскрикнул он. – Она умерла до моего рождения!
– Вы вините себя в ее смерти? – повторила Роза.
– Чушь! – Он сжал руку в кулак.
– Вам кажется, что, если бы Мария не умерла, вас сегодня вообще бы не было?
– Что это за бред? – Артерии на шее Карла заметно пульсировали.
– Может, ваши родители хотели только одного ребенка. Мария должна была умереть, чтобы вы могли родиться.
Карл подвинулся вперед.
– Я не виноват, что девчонка утонула в пруду! – Он залпом допил остатки воды. Дрожащей рукой поставил стакан на стол.
Роза спокойно дышала и не показывала своего удивления. Следующий вопрос она намеренно задала тихим голосом:
– Ваша мать так и не смирилась со смертью Марии, верно?
– Маленькая Мария была такой чистой и невинной, – язвительно сказал он. – Такой и осталась у всех в памяти. Будь она сегодня жива, наверное, ходила бы в пирсинге и татуировках, кололась бы грязным героином на каком-нибудь вонючем дворе и сделала бы уже больше абортов, чем тетя Лора.
Невольно Роза подумала о белой голубке, которая олицетворяла агрессию Карла.
– Видимо, для вашей матери Мария была святой. Вы носите ее имя.
– Я не ношу ее имя! – возразил он. – Никто меня так не называет.
– В вас – Карле Марии Бони – живет частица вашей сестры.
– Проклятье, нет! – воскликнул он. – Я парень! Парень, черт возьми! Я не моя сестра! Хоть тысячу раз назовите меня так, я не имею ничего общего с этой тупой овцой, даже если мама оплакивает ее по сей день. Я ее сын!
Роза поднялась и встала позади дивана. На несколько секунд положила руку Карлу на плечо. Этот жест категорически запрещен, но в этот момент она просто не могла по-другому. На мгновение она почувствовала, как голова Карла наклонилась и коснулась ее руки. Она погладила его по плечу, словно хотела снять напряжение в его теле, затем снова села на свой стул.
– Успокойтесь, Карл. – Она взглянула на диктофон. – Дышите глубже.
– Я не могу… не могу… – Он расплакался. – Эта дерьмовая таблетка!
Роза протянула ему бумажный платок.
– Действие скоро ослабнет. – Диктофон все еще работал. Нужно позаботиться о том, чтобы эта запись никогда не попала в руки сотрудников комиссии по этике. Хорошо, что никто из них не присутствовал сейчас на ее сеансе. Иначе ее разрешение на работу психотерапевтом исчезло бы так же быстро, как облако дыма при урагане.
Она подождала минуту, пока дыхание Карла не выровнялось.
– Мария не послушалась маму, не так ли?
– Я не знаю, – вздохнул он.
– Она озорничала, побежала к озеру и утонула, – предположила Роза. – Больше всего родители боятся потерять ребенка. – Она уже знала по собственному опыту. – Этот страх может стать таким сильным, что они лучше запрут ребенка в клетке, чем согласятся подвергнуть опасности, пусть даже выдуманной.
Карл вытер слезы.
– Я знаю, что вы хотите сказать, но моя мама не боялась за меня. Наоборот! Ей было все равно, когда отец меня бил.
