– Почему под псевдонимом?
Снейдер приподнял левую бровь.
– Такое никак не вязалось с его профессией. Он был детским психиатром и врачом во франкфуртском морге. Позднее стал директором лечебного учреждения для умалишенных и эпилептиков. Изначально он сочинил и иллюстрировал эту книгу для своего сына. Видимо, хотел подарить что-нибудь особенное на Рождество.
Сабина полистала книгу.
– Истории расположены не в той последовательности, в какой печатают в современном издании, – но зато в порядке убийств.
После мальчика, который сосал пальчики, шли еще две истории: Ганс-разиня и Роберт-самолет. Если Карл вырос на этой книге, он мог вовсе и не слышать названия «Штрувельпетер». Нарисованные картинки выглядели страшнее распространенной версии, которую Сабина знала с детства. Какое же все-таки безумие, если подумать, что эту книгу написал детский психиатр.
– Почему Карла восхитили именно эти истории в стихах, а, например, не проделки Макса и Морица? – спросила она.
– Вы должны сформулировать вопрос по-другому, – ответил Снейдер. – Почему Карл выбирает роль именно безобразного неряшливого ребенка? Это о многом говорит. Взгляните… – Он вытащил вложенный между страницами лист бумаги. На нем стояли выцветшие от времени четверостишия.
Солнце сияло, но было темно,
Зеленел заснеженный луг,
Мчалась машина и медленно
Завернула за угол вдруг.
В ней двое сидели стоя,
И молча вели разговор,
Заяц, застреленный кем-то,
Вдруг пробежал через двор.
На заднем сиденье лежала
Старуха семнадцати лет
В ящике темно-синем,
Покрашенном в черный цвет.
На нем белобрысый мальчишка
Прыгал, на вид как старик,
Чьи иссиня-черные волосы
Стали седыми вмиг.
Снейдер нахмурил лоб. По выражению лица было видно, как он отчаянно ищет объяснение.
– В «Штрувельпетере» речь о том, что непослушных детей наказывают. Они тонут, сгорают, умирают от голода, или их кусают. При чем тут это стихотворение?
– Ни при чем, – ответила Сабина. – Это детская считалочка, которой сто лет.
Ответ, похоже, не удовлетворил Снейдера. Он захлопнул книгу, когда к ним подошел Колер.
– Я нашел это в кухонной нише. – На шариковой ручке висел прибор размером с монету с застежкой-липучкой, который Колер опустил на журнальный столик.
Снейдер рассматривал штуковину, не прикасаясь к ней.
– Преобразователь голоса, который крепится к гортани. Так Карлу удавалось превращаться в другую, более сильную личность, которая и должна была мстить.
Колер отмахнулся от рассуждений Снейдера, давая понять, что его не интересует вся эта психоболтовня.
– Это означает, что Карл был здесь, когда говорил с Хелен по телефону час назад. Она сказала ему, где находится, и он полчаса удерживал ее там. За это время он поехал к приемной Розы, повредил нашу машину и, вероятно, все остальные перед домом – кроме автомобиля Хелен. И лишь затем отправил ей эсэмэс. – Его челюсти двигались, словно он хотел разгрызть свинцовую пластинку.
– Вполне возможно – но есть две загвоздки, – перебил его Снейдер. – Если он действительно был здесь и это его тайное убежище, то Хелен Бергер тоже должна находиться здесь – но ее нет. – Он показал второй палец. – Где он сейчас и куда увез Хелен? Здесь их в любом случае нет.
– Проклятье. – Колер подошел к окну и позвонил командиру спецподразделения «Вега», чья команда ждала в переулке Кобенцльгассе перед домом Кармен Бони. Потом раздраженно сунул телефон в карман. – Там тоже ничего не происходит. Тепловизоры ничего не показывают. Он нас надул. – Колер закрыл окно. На секунду громыхание дождя по жестяному наружному подоконнику затихло. – Сваливаем. Мы…
– Тихо! – шикнула Сабина.
Колер замер в движении. Он и Снейдер вопросительно на нее посмотрели.
– Разве вы не слышите? – шепнула она.
Снейдер посмотрел наверх. Над потолком раздавались тихие глухие удары.
– Там кто-то на чердаке. – Колер пробежал по комнатам и осмотрел потолок, но нигде не нашел люка.
Сабина вспомнила чердак в доме ее матери в Мюнхене, где искала классные журналы.
– Вход на этот чердак точно не из ателье, – сказала она и выбежала из квартиры.
Снейдер последовал за ней на лестничную клетку. Но и там они не нашли выдвижной лестницы, которая вела бы наверх. Колер остался искать в ателье.
– Какие-нибудь идеи? – спросил Снейдер.
Сабина взглянула на дверь Хельги Груволь.
– Должен же быть какой-то вход.
Одновременно они посмотрели в сторону общего туалета в коридоре. Снейдер первым бросился туда и распахнул дверь. Унитаз с керамическим сливным бачком, раковина и открытый навесной шкаф с туалетной бумагой – больше там ничего не было.
Рядом с выключателем из стены торчала одинокая лампочка. На потолке виднелись очертания чердачного люка. Снейдер встал на стульчак, ухватился за ручку, открыл люк и опустил трехсекционную складную лестницу. С оружием в руке он полез вверх по ступенькам.
– Колер! – Сабина махнула следователю рукой и последовала за Снейдером.
Чердак был такой высокий, что там можно было выпрямиться во весь рост. Сабине потребовалось несколько секунд, чтобы ее глаза привыкли к темноте. Чердак простирался на весь этаж. Пробковые перегородки высотой около полутора метров разделяли помещение на много отсеков. Повсюду лежали пенопластовые плиты и стекловата. Судя по всему, планируемая перестройка так и не была реализована. В той части, под которой находилось ателье Хитценхаммера, были натянуты бельевые веревки, с которых до самого пола свисали белые простыни. Еще несколько висели на деревянных балках наклонной крыши. Конструкция напоминала куб. Кто-то выгородил здесь изолированную зону, как в больнице. За простынями горела лампа, на ткань проецировалась тень кровати с лежащим на ней человеком.
Снейдер передал Сабине «глок».
– Проверьте чердак! – Он подошел к простыням и отдернул их.
Сабина огляделась и заглянула за соседние перегородки. Никаких следов Карла Бони. В этот момент в люке на полу появилась голова Колера.
– Вызовите скорую! – крикнул Снейдер.
Колер схватился за сотовый телефон.
– Как она? – крикнул в ответ Колер, набирая номер.
– Выберется.
У Сабины сжался желудок. Она еще раз огляделась по сторонам и потом побежала к нише. Женщина, лежащая на металлических пружинах раскладушки, была в сознании. Связанная и с кляпом во рту, она испуганно отвернулась.
