Заткнись! Меня это не интересует! Но Хелен не произнесла ни слова. Пока Карл говорит, он не причинит ей боли. Найдите же наконец этот чердак! Ее мысли отвлеклись. Карл продолжал рассказывать. Его голос звучал где-то далеко.
– Вы меня слушаете? – толкнул он ее.
Рефлективно она открыла на один миг глаза, но тут же снова закрыла, чтобы не видеть его лица.
– В венском соборе в конце мессы со стены отвалилась статуя Марии, упала на орган и сломала моему отцу руку. Сложный перелом локтевой и лучевой костей. Моя молоденькая мать как раз училась на медсестру. Она ухаживала за ним, и так они стали парой. Отец не вернулся в ГДР. Они жили в Вене. Сначала родилась эта дрянь, через пять лет я.
Лязгающие звуки сводили Хелен с ума.
– Не сломай статуя Марии отцу руку, все пошло бы по-другому. Меня бы здесь не было – и вас тоже. Разве не ирония? Святая Дева Мария сама вмешалась и определила ход событий. Но зачем? Чтобы мучить меня всю жизнь?
Он неистово шлифовал лезвия ножниц, пока они не заблестели.
– Может, все это был ее план? Она была девой – и, конечно, не одобряла измену. Доктор Харман раскрыла мне глаза. Если бы моя мать не изменяла отцу, мы были бы гармоничной семьей. Но она обманывала его, как делают все женщины. Измены сводят меня с ума! Я просто поступал с женщинами так, как отец поступал со мной из-за моей матери.
– Но вы не можете наказывать всех женщин!
– Только определенных…
Она услышала, как он переложил камень в другую руку и продолжил точить.
Шырц… шырц…
Его взгляд стал отсутствующим.
– У нашей соседки в Кельне был роман с начальником. Женатым адвокатом. Моя мать слышала, когда он приходил в гости. Она даже знала его жену, но ничего ей не рассказала, даже словом не обмолвилась. Наверняка я сделал его жене одолжение, когда питбультерьер перегрыз этой шлюхе глотку.
Шырц… шырц…
– Моя школьная учительница в Лейпциге спала с учителем физкультуры. Пока мы бегали по кругу, они исчезали в раздевалке.
Шырц… шырц…
– А любимая тетя Лора… я как раз учился на автомеханика… в присутствии отца била меня деревянной поварешкой по затылку, если я не молился во время еды. Вы считаете это нормальным? При этом сама два раза делала аборт, чтобы не рожать без мужа.
Шырц… шырц…
– У моей воспитательницы детского сада наверняка тоже была любовная интрижка. Определенно. Она постоянно носила короткие юбки, сильно красила губы красной помадой и всегда так закидывала ногу на ногу…
Шырц… шырц…
– Ах да, и Мюнхен. – Он тихо засмеялся. – Было сложно отыскать мою учительницу начальных классов из Кельна. Маленькая, изящная женщина, но у нее тоже была связь… иногда я думаю, что весь мир сошел с ума.
Хотя обрубок на месте большого пальца горел как сумасшедший, рана беспрерывно пульсировала, и кровь текла по запястью, Хелен прислушалась. Она пыталась ничем себя не выдать. Сабина Немез из Мюнхена – он говорил о ее матери. Шырц… шырц…
– А потом из-за этого еще и школа сгорела, как она рассказала мне перед смертью.
Шырц… шырц…
– Я вижу по вашей реакции, что этот случай вам интересен.
Хелен открыла глаза и уставилась на горящую керосиновую лампу. Во рту у нее пересохло. Она раскрыла губы.
– Мой муж мне изменил. Я могу себе представить ваши чувства.
– Вы только тогда это узнаете, когда испытаете ту же боль, что чувствовал я. – Он перестал точить ножницы. Хелен ощутила запах горячего от трения камня. – Хелен, вам не нужно притворяться и разыгрывать понимание. Я ведь могу называть вас Хелен? Вы связались с полицией и обманули меня. Это была ваша идея сказать прессе, что мою мать нашли живой?
– О чем вы говорите?
– Хелен, она была мертва. Мертвее некуда. Она откусила себе язык! Вы за дурака меня держите? Чего вы добиваетесь этой ложью?
Хелен молчала. И ненавидела себя! Зачем она только раскрыла рот?
Карл встал и зажал ее большой палец между лезвиями ножниц. Металл был горячий, почти раскаленный.
– Нет, пожалуйста, не надо… – взмолилась она.
– «Нет, пожалуйста, не надо», – передразнил он. – Я загадаю вам загадку. Не сможете разгадать, я отрежу вам большой палец. Что это означает? «Солнце сияло, но было темно…»
39. Последний сеанс психотерапии
Пятью днями ранее
Роза проводила клиентку до двери и попрощалась с ней. Из парка напротив чудесно пахло весной. Молодая женщина, страдающая нарушением пищевого поведения, направилась в сторону парковки, и Хелен заперла за ней дверь.
Последняя клиентка на сегодня. Роза взглянула на настенные часы. Пятница, скоро час дня. Прошедшая неделя была напряженной, но сейчас наконец-то начнутся расслабленные выходные. Сначала визит к лучшей подруге, потом аюрведический массаж в велнес-центре прямо в ее жилом комплексе, кайпиринья в баре при сауне, маникюр, стрижка и вечером ужин при свечах в отеле «Мариотт» с ним.
Она включила CD-плеер. Из колонок тихо зазвучал саксофон. Роза двигалась под музыку и смешивала себе «Апероль Шприц». Но не как в дешевом ресторанчике, а с полноценным белым вином и кубиком льда. Только Роза сделала глоток, как в дверь позвонили. Она машинально обвела комнату взглядом. Клиентка ничего не забыла.
Роза прошла в прихожую. В гардеробе тоже ни пальто, ни шляпы.
Она открыла дверь.
– Встречаются два психолога, и один говорит другому: «И как же у меня дела?»
Опираясь на дверной косяк, на пороге стоял Карл. Он не смеялся своей шутке. Его лицо было серьезным. Он перекатывал во рту жвачку. Палец все еще давил на звонок.
– Вы выпили, – догадалась Роза.
Карл закрыл глаза и повел носом.
– Вы тоже! Уу, фрау доктор пьет вино.
На нем были джинсы и легкая кожаная куртка. Роза заметила, что его ногти и подушечки пальцев не были, как обычно, испачканы машинным маслом.
– Господин Бони, – официально обратилась она к нему. – У нас сегодня нет сеанса.
Он убрал руку с кнопки звонка и бесцеремонно разглядывал Розу: ее узкие джинсы, блузку, коричневую накидку на плечах, которую она сама связала. Его взгляд остановился на модных деревянных бусах, которые частично закрывали ее декольте.
– Я пытаюсь связаться с вами уже в течение двух месяцев с нашего последнего сеанса, – продолжила Роза. – Вы не подходите к телефону, не отвечаете на сообщения, которые я оставляю на автоответчике, и даже не реагируете на мои письма.
– Вот же я.
– Вижу. Хорошо! Однако даже ваш работодатель не знает, где вы.
