Ретирада произошла менее эффектно, Нонна просто протрусила по караулке, толкая двери желтым лбом, Юмья со своей жабьей косточкой жалась в тени, Васька выскочил через случившуюся отдушину. Через пять минут Нонна уже была в вольере, а Юмья с котом – на сеновале. Дед Шаркан места себе не находил.
– Чего долго! Уж не знал, чего и думать! – разворчался он сходу.
– Дедушка, там воевода! И там пятый барон!
– Да ты что! Как это там пятый барон, он же уехал куда-то!
– Там он, в яме, никуда не уехал, и плох очень, лихорадка у него, вряд ли куда уже уедет, так я думаю.
– А Бальзяшур здрав ли?
– Да, воевода здоров, а вот барон тяжек. Дедушка, а я все ключи утащила! – похвалилась Юмья.
– Ну ты шустра, девка, как только углядела. Вот как только быть… хотел я не спеша потом заделать такие же, а те вернуть незаметно, вот бы и выгорело дело. Но коли барон плох, тут каждый день может жизнь порешить. Сегодня надо. Но как стражников усыпить, ум сломал…
– Дедушка Шаркан, а у вас табак есть?
– У меня нету, бесовская то привычка, но в воинском доме найти можно, а что?
– А вот если бы найти кумышку, и еще табак, и ведьмину метелку, то я бы за два часа сделала такую кумышку, что с ног свалит на всю ночь. Я знаю, мне нянюшка рассказывала, как, только я никогда не делала, а вот помню все в точности.
– А сколько кумышки надо?
– А я сколько будет, столько и уделаю.
– А траву где возьмешь?
– Да возле же Нонниного домика полно, она сейчас в самой силе, только-только инеем схватилась.
Дед снова задумался. Через несколько минут распрямился, поднялся, даже кряхтеть перестал:
– Ладно, Юмья, кумышку я тебе найду, табак принесу, через час буду здесь. Бери светильник, дуй за своей травой. Ведьмины метелки, тудыть твою… Ну, коли уж не воевода, так хоть стражники на метле полетают…
Глава 7
Где старик раздобыл тележку, Юмья так никогда и не узнала. Но когда за полсвечи до рассвета она выглянула из боковой дверцы домика ездовых зверей, дед уже выстилал соломой дно небольшой, но крепенькой повозки.
– Готово, дедушка, только мне жбана не поднять!
– И не надо. Давай, стели солому, а я пойду – скажу, пусть выпьют за здоровье моей дочери, которую только что просватал.
– У тебя дочка есть?
– Да нет, конечно. Но они-то об этом не знают!
Вытаскивая здоровенный жбан, дед сказал Юмье:
– А ты бы свистнула своего кота, что ли. Как дорогу-то искать?
– Погодите, дедушка. Вы пока идите, а я солому достелю и догоню. Василия дозовусь ли, нет ли, а Нонну позову.
Дед переменился в лице, но перемолчал; потащил, стараясь не расплескать, кумышку, а Юмья быстренько схватила следующую охапку:
– Я быстро, дедушка!
Через пять минут она догнала старика, со свистом отпыхивающегося у спуска в погреба. Пробежав несколько ступенек, она открыла ему дверь и показала направление:
– Нам сюда. Я тут за углом покараулю, Нонна умчалась Васю искать, сейчас вернется, может, найдет. Ты только позови, и мы прибежим. Дед достал из-за пазухи глиняную фляжку, откупорил, глотнул, плеснул на зипун, спрятал, поднял на плечо жбан и загорланил:
– А у меня завелся зять,
Крутая стать, да неча взять,
Не то беда, что стану тестем,
Да, блин, придется ж с тещей спать!
За поворотом раздался дружный гогот, затем радостные вопли. Какое-то время Юмья не обращала внимания на шум из каморки стражников, потому что ей в ладонь ткнулся влажный нос Нонны, а о ногу потерся шелковый бок кота. Она схватила Ваську на руки:
…только прогнал карнаухого кота, распушил хвост перед белой красоткой, как пришла эта желтая страшила… досадно…
– Вася, мы сейчас пойдем выручать нянюшку. Ты нам нужен!
…вот так всегда, на самом интересном месте… ясно же, куда вы без меня… ну ладно, нужен так нужен… вот он я…
Собака боднула девочку лобастой башкой. «Пошли», – шепнула Юмья и побежала известным уже путем. Тощой и Толстяк счастливо сопели носами на столе, старшина осел на лавке.
Старик крутился около дверцы, ведущей к подвалам:
– Темно как у черта в заде, веди уже, куда там!
Петли завизжали так, что оба вздрогнули: не проснулись ли стражники. Но булькающий хор в караулке звучал по-прежнему слаженно, с хрюканьем и посвистом.
– Да, хороша кумышка у тебя, пигалица, – с уважением вздохнул дед. – Чуть сам не свалился. Умудрился подменить запазушной, а то бы валялся тама четвертым!
Фонарь, прихваченный из караулки, чадил немилосердно. Дед запалил от него прихваченный факел:
– Вот она, яма. Ну тьма египетская же. Эгей, как вы там? Это Шаркан с Юмьей!
– Спаси вас Господь! – послышался моньин голос снизу.
– Дед, веревку прихватил? – прогудел Бальзяшур.
– Лови давай, токмо могем мы с Юмьей не вытянуть тебя, тяжеленек ты будешь, воевода!
– Чего меня тянуть, ты привяжи куда веревку, я сам вылезу.
Через минуту грязный, избитый, вонючий великан выбрался наружу.
– Эй, ты обниматься не лезь, буду потом как ты чесаться. Как барона вынать будем?
– Спасибо тебе, отец. Полотна не раздобыл ли?
– Вот, зипун конюший, да вожжей набрал, больше не нашел чего.
– Пойдет! Сейчас упакуем в лучшем виде! – и воевода, схватив в охапку поданный узелок, сполз вниз.
Во второй раз он поднимался куда менее резво. Но поднялся-таки, с примотанным вожжами грузом. Дед бережно принял безжизненное тело, сбросил веревку снова, подергал:
– Хорошо привязалась? – и протянул конец воеводе. Тот вытянул старушку одним движением, как рыбку из реки:
– Монья-апай, если на плечи его взять, как, донесу?
– На все Божья воля, должен бы, – шепнула старая Монья, обнимая вцепившуюся в нее девочку. Юмья обхватила нянюшку, сразу забыв про замотанного больного, которого Бальзяшур принял на руки, как младенца. Барон оказался старый, лет двадцати, а то и больше.
– Святой Володимир, а это кто? – чуть не выронил барона воевода, увидев немигающие желтые глаза.
– Это Нонна, она моя подружка, она меня сюда провожала, – тихонько сказала Юмья. – И Васька еще с нами!
– Скорее бы, а? Светает уже! – Шаркан уже открывал дверцу караулки. Оттуда плеснуло сивушным духом и так грянуло храпом, что Монья перекрестилась:
– Эка их!
– Это мы их кумышкой на табаке с ведьминой метелкой! – гордо сказала Юмья, пробираясь вперед. – А дедушка там тележку наладил, только как из замка выезжать будем, не знаю, а то ворота заперты и мост поднят!
