Между тем запорожское войско после разгрома Чертомлыкской Сечи, руководимое своим атаманом Якимом Богушем, поспешно сложивши свое добро и уцелевшее оружие на дубы, скрытыми ериками, заточинами, речками и ветками ушло вниз по Днепру в турецкие земли, где поселилось Сечь при урочище Алешках и Кардашинском лимане. В урочище Алешках запорожцы прожили 19 лет и оттуда вернулись снова на речку Чортомлык, где просидели два года. С Чортомлыка казаки опять спустились вниз и тогда сели Сечь на устье речки Каменки, впадающей в Днепр, откуда потом, уже в 1734 году, вернулись в пределы России и поселились на ветке Подпильной в пяти верстах ниже старой на Чортомлыке Сечи.
Так говорит об этом подлинная записка кошевого атамана Ивана Малашевича, составленная в 1734 году, то есть 25 лет спустя после совершившегося события, написанная с целью передать это сведение «на потомную память поколению» и запечатанная подлинной войсковой печатью
[730].
Предание говорит, что, оставляя Сичу, запорожцы всего более сожалели о своей Святого Покрова сечевой церкви: «Все мы хорошо, панове, сделали, все недурно зробили, но одно не хорошо учинили, что церковь свою покинули. Но что ж теперь делать? Пусть ее хранит божья матерь! И божья мать сохранила ее: москали к ней, а она от них; они к ней, а она от них… Да так ходила-ходила, а потом перед самыми глазами их и пошла в землю: вся как есть, с колокольней, крестом, так и пирнула, – одна яма от нея лишь осталась»
[731].
Но в Алешки удалилась только малая часть запорожцев; большинство же их бежало вместе с королем Карлом и гетманом Мазепой от Днепра через западные границы бывших запорожских вольностей, достигло города Очакова и оттуда удалилось в турецкий город Бендеры.
В 1710 году, апреля 5-го дня, уже после смерти Мазепы
[732], под городом Бендерами, в присутствии кошевого атамана Константина Гордиенка, генерального малороссийского писаря Филиппа Орлика и послов от запорожского войска «у Днепра зостоючого», состоялась большая козацкая рада. На той раде запорожские и малороссийские казаки признали высшим протектором всего козацкого войска шведского короля Карла XII, а генерального писаря при бывшем гетмане Мазепе Филиппа Орлика объявили гетманом всей Малороссии. При избрании нового гетмана запорожцы заключили с ним условия, касавшиеся дальнейшей судьбы Малороссии и Запорожья. Хотя условия этого договора между запорожцами и малороссийским гетманом и не были потом приведены в исполнение, хотя уже во время составления их некоторые не верили в возможность полного осуществления заключаемых условий, но при всем том эти постановления должны иметь в глазах всякого южнорусского историка значение особенной важности. Дело в том, что в них запорожцы подробно и вполне отчетливо изложили все те требования, которые были у них всегда на уме и которые они предъявляли по частям и в разное время всем гетманам со времени Виговского и всем царям со времени царя Алексея Михайловича. В них изложен был полностью весь идеал политических стремлений, который передовые люди из запорожского войска хотели видеть осуществленным в Малороссии и заодно с ней в Запорожье. Эти условия разбиты на 16 пунктов и состоят в следующем.
«1. Поневаж межи тремя добродетельми богословскими вера первенствует, теды в первом сем пункте о вери святой православной восточного исповедания дело надлежит, начати, которою, яко раз народ валенный козацкий, за владения еще каганов козарских в столице апостольской константинопольской просвещенный зостал, так и теперь непорушимо в оной триваючи, жадным иноверием никогда не колебался. И не тайно есть, же славной памяти гетман Богдан Хмельницький з войском запорожским, ни за что иншое, опрочь прав и вольностей войсковых, унялся и праведную против Речи Посполитой польской воздвыгнул войну, тилко, во-первых, за веру святую православную, якая розними тяжестями насильствована была от власти польской до унии з костелом римским, а по искоренении иноверия з отчизны нашой, не для чого иншого з тым же войском запорожским и народом малороссийским в протекцию государства московского удался, и доброволне поддался, тылко для самого единоверия православного. За чим теперешний новообранный гетман, когда Господь Бог, крепкий и сильный в бранех, пособит щастливым оружием наяснейшого короля, его милости шведского, свободити отчизну нашу. Малую Россию, от невольничого ярма московского, меет и повинен будет, во первых, старатися и крепко застановлятися, абы жадное иноверие в Малую Россию, отчизну нашу, ни от кого не было впроважено, которое если бы где, чи то тайно, чили явне, могло показатися, теды, владгою своею, должен будет оное искореняти, проповедатися и разширятися оному не допускати, иноверцем сожития на Украине, а найбарзей зловерию жидовскому, не позволити, и на тое все старанья ложити, жебы едина вера православная восточного исповедания, под послушенством святейшего апостольского фрону константинопольского, вечне утвержена была, и з помноженьем хвалы [б]ожой, церквей святых, а з цвеченьем в науках визволионых синов малороссийских, разширялася, и яко крин в тернии, межи окрестными иноверными панствами, процветала. Для большой зась поваги первоначального в Малой России престола митрополитанского Киевского и для знатнейшого дел духовных управления, меет той же ясновельможный гетман, за высвобожденьим отчизны от ига московского, справити у столице апостольской константинопольской, екзаршескую первобытную власть, чтоб через тое обновилася реляция и послушенство синовское до помянутого апостольского константинопольского фрону, от которого проповедию евангельскою в вери святой кафолической просвещена и змоцнена быти удостоилася.
2. Яко всякое панство целостию границ ненарушимою состоится и утверждается, так и Малая Россия, отчизна наша, жебы в своих границах, пактами от Речи Посполитой польской и от государства московского отверженных, найбарзей в тим: которые по реку Случь, за гетманства, славной памяти, Богдана Хмельницкого от тоей же Речи Посполитой польской, области гетманской и войску поступлены, вечне отданы и пактами обворованы зостали, не была згвалчена и нарушена, меет и тое ясневельможный гетман, при трактатах найяснейшого короля, его милости, шведского, старатися, и крепко, сколько Бог силы и разуму пошлет, застановлятися, где будет належати, а наипаче супплековати о тое до наяснейшого маестату, его королевского величества шведского, яко оборонцы и протектора нашего, чтоб его величество не допускал никому, не тылко прав и вольностей, лечь и границ войсковых надвережати и себе привлащати. Над то повиновен будет тот же ясновельможный гетман, по сконченью, дай Боже, счастливом войны, упросити у королевского величества шведского такого трактату, чтоб его величество и его сукцессорове, наяснейшие короли шведские, вечными протекторами Украины титуловалися и самим делом зоставили, для большой крепости отчизны нашой и для захованья оной целости в правах наданых и границах. Так теж и о тое, должен будет ясневельможный гетман до наяснейшого королевского маестату супплековати, абы у трактатах его величества з государством московским было тое доложено, чтобы, як невольников наших, на сей час в государстве московском найдуючихся, по сконченью войны, нам свободных возвращено, так и все починеные в нынешную войну на Украине шкоды, нагорожено и слушне от Москвы пополнено; а особливе о тое просити и старатися у наяснейшого королевского величества повинен, жебы невольников наших, в панстве его ж величества зостаючих, всех свобождено и нам возвращено.
