Узнав о перемене настроения запорожских казаков, гетман Мазепа поспешил сообщить о том в Москву. В своем письме, писанном января 5-го дня 1695 года, гетман доносил, что запорожцы «за поводом нынешнего кошевого атамана» подлинно примирились с басурманами; что торговые люди, живущие в городах Украины, вследствие этого начали тайно уходить со своими товарами, годными для продажи, из украинских городов в Крым. Ввиду этого гетман отдал приказ останавливать купцов на проезжих дорогах и брать их в тюрьму, а купеческих проводников в Батурин для показания присылать; над запорожцами же, которые, пользуясь указом, данным еще за царя и великого князя Алексея Михайловича, проводят зимы с конями в местечке Келеберде, велел малороссийской старшине «пильное око иметь»
[311].
Известив царей о положении дел в Сечи, гетман Мазепа не оставил в покое и самих казаков: он отправил им лист и в том листе настойчиво советовал отстать от крымского хана, взамен того собрать отовсюду все свои силы и ждать предпринимаемого царями похода под турецкий город Азов, где казаков ждали и слава, и добыча, и несомненный успех
[312].
Вслед за гетманским листом послана была февраля 8-го дня кошевому атаману Петру Приме и всему войску низовых казаков грамота от самих царей. В той грамоте говорилось о том, что царям чрез присланных в Москву куренных атаманов Федора Кахеновского (вероятно, правильнее Кохановского) да Дементия Величковского учинилось известно о намерении двух крымских султанов идти войной на украинские царского величества города. За такое известие цари и кошевого атамана Приму, и все запорожское войско милостиво похваляют и поощряют. Зато не одобряют цари намерение запорожских казаков за их «пересылки с басурманами о мире». Запорожцы, помня свое обещание, без указа царского величества перемирия с басурманами не должны чинить и тем бесславия на себя не наводить, а всеми мерами, сухим и водным путем, над ними воинские промыслы чинить, за что запорожскому войску и теперь уже послано царское денежное жалованье, да и на будущее время казаки не будут забвенны от царей
[313].
После этого запорожским казакам не оставалось ничего другого, как чинить промысел против басурман
[314].
Таким образом, запорожцы со времени смерти знаменитого кошевого атамана Сирка в течение 15 лет, с 1680 по 1695-й, не совершили почти ни одного, кроме двух-трех походов, достойного истинных рыцарей подвига и не извлекли для себя ничего из предприятий неутомимого Петрика. Среди запорожцев не было в то время ни одного человека с таким полководческим гением, каким обладал кошевой Сирко. Был, правда, на Украине в то время славный своими подвигами против поляков и басурман полковник Семен Филиппович Палий. К нему все Запорожье жадно простирало свои взоры, но Палий тянул в другую сторону. Палий, как и все истые запорожцы, был поборником народовластия на Украине, защитником личной свободы и политической автономии, ненавистником панского самовластия и чванства и противником рабства во всякой его форме и во всех сословиях, но он свил себе гнездо вдали от Запорожья, за правым берегом Днепра, в Фастовщине. Часть Заднепровья, то есть область от Днепра до Днестра, теперешние Киевская и Подольская губернии, по миру 1680 года между Россией, Турцией и Польшей признана была нейтральной и обращена в пустыню без городов и населения. Между тем давление низшего сословия в Левобережной Украине во время гетманства Самойловича и особенно Мазепы, положившего начало «панщине» (барщине), заставляло и простую чернь, и казаков бросать селения и города на Украине левой стороны Днепра и бежать на Украину правой стороны, признанную по трактату 1680 года ничьей. К тому же с 1683 года польский король Ян Собеский открыто вступил в борьбу с Турцией и вел эту борьбу до 1691 года. Нуждаясь в боевых силах, Ян Собеский не только не препятствовал переходу казаков в пустынную область и не только позволял им заселять избранные ими места, а даже обратился с королевским универсалом к казацким предводителям с объявлением о том, что он предоставляет в полную собственность весь между Днепром и Днестром пустынный край казакам и за то просит их помогать ему в борьбе против басурман. В силу такого универсала масса черни и казаков, недовольных порядками, заведенными в Левобережной Украине в региментарство ненавистных гетманов Самойловича и Мазепы, устремилась за правый берег Днепра, и скоро там появились села, города и казацкие полки. Явились и исторические деятели. В числе последних по своим выдающимся боевым и колонизаторским способностям был полковник Семен Гурко, или Палий. Сын простого казака, Палий родился в Борзые, потом ушел в Запорожье, где, по преданию, и получил прозвище Палий. Потом, оставив Сечь, Палий собрал вокруг себя ватагу из молдавских, поднестрянских и запорожских выходцев и с ними расположился на житье в городе Фастове. Вся его жизнь от юношеского возраста и до глубокой старости представляет собой ряд войн и боевых подвигов с поляками, татарами, турками и их христианскими и нехристианскими подданными и сторонниками. Теснимый отовсюду и потерявший под конец надежду усидеть в своей Фастовщине, Семен Палий пришел к мысли, что ему крепче будет не под польским королем, а под русским царем. И Палий стал просить царя о принятии его в русское подданство. Но московское правительство, боясь нарушить мир с Польшей, отклонило просьбу Палия. За Палия ходатайствовал сам гетман Мазепа, в душе ненавидевший славного полковника и так или иначе хотевший видеть его не у дел, но и хлопоты Мазепы были напрасны. Мазепа писал в Москву, что Палий, отчаявшись, может уйти к татарам и тогда за ним уйдут и запорожцы. «Палею, – писали по этому поводу из Москвы, – перейти на Запорожье вовсе не бесчестно каким путем он вышел из Запорожья в Польшу, тем же путем может возвратиться из Польши в Запорожье» Но Палий сам не хотел идти на Запорожье. «На Запорожье идти мне не хочется, хотя войско и два раза туда звало меня и предлагало кошевое атаманство и даже высший чин, однако, я, привыкши к городовому житью, идти в Сечь не желаю, потому что, пришедши туда, в низовое войско, должен буду делать то, чего войско захочет. Лучше мне еще в Хвастове до времени держаться, нежели вдруг неведомо куда оттуда уходить… Жаль мне сильно расстаться с этим местом не только потому, что там много домостройства моего, пространное поле хлебом засеяно, но и потому, что я взял это место пустое и населил его не польскими подданными, но от реки Днепра, частию из войска запорожского, частию из волохов, церкви Божии украшенные устроил, чего непригоже покинуть». Кроме того, Палий не хотел идти в Сечь еще и потому, что считал грехом и позором оставлять в Фастове на пагубу своих людей, которые, имея жен и детей, не могли идти в Сечь, оставаясь же в Фастове без Палия, неминуемо должны были погибнуть от ляхов, власть которых не хотел Палий признать над собой.
Глава 8
Первый поход Петра І на Азов. Вести, добытые запорожцами о положении дел в Крыму. Вести от пойманных в степи татарских языков. Разгром татарского загона Иваном Гусаком. Движение русско-казацкой армии по степи под начальством боярина Шереметева, гетмана Мазепы и запорожской флотилии по Днепру под командой кошевого атамана Максима Самойленка. Взятие запорожцами турецкой крепости Гавани. Возвращение запорожцев в Сечь с кошевым Самойленком. Поведение 600 человек казаков, оставленных в Гавани. Положение пленных мусульман в Запорожской Сечи. Поход кошевого атамана Гусака к Очакову. Благодарность запорожскому войску от гетмана Мазепы и выдача казакам царского жалованья. Месть татар и набег их на Украину. Геройский подвиг запорожцев под Голтвой и гибель Петрика. Письмо к запорожскому войску от гетмана Мазепы с выражением благодарности за успешные действия против татар и с извещением о посылке войску царского жалованья
