Могла ли она остановить свою легкомысленную сестру, выследив ее с любовником, прежде чем та забеременела? Нет. Очевидно, Дафна надеялась, что сможет проскакать по жизни, возлагая вину за свои грешки на плечи сестры, прежде чем упорхнуть дальше. Последний грех убил ее, а на долю Хлои выпало больше и тревог и печалей, чем смогла бы вынести в одиночку любая другая девушка. Люк выругался, ощутив недостойное удовлетворение от мысли, что ни один мужчина не прикасался к девушке, которую он так отчаянно хотел; это желание превратилось в постоянную боль, которая никогда не отпускала его до конца, какие бы расстояния ни разделяли их.
Он улыбнулся, но тут же скривил губы, чтобы от самого себя скрыть свою нежность, и решил, что ему угрожает опасность превратить Хлою в святую. Однако ничто не было так далеко от правды об упрямой, своенравной и несговорчивой леди Хлое, скорее походившей на воинственную фурию.
Если бы ее жизнь сложилась иначе, на нее бы уже обратили внимание, она была бы у всех на устах, как Виржиния, до того, как вышла замуж. Люк вспомнил заказанный его дядей Виржилом после свадьбы портрет жены, где она была изображена во всем блеске, и мысленно представил себе Хлою в шелках и атласах, спадавших с ее прекрасных белых плеч и лишь наполовину прикрывавших упругую высокую грудь. Желание вскипело в нем от одной мысли о том, как она возлежит на диване в голубой гостиной в открытом вечернем платье. Если бы потомкам захотелось увидеть образ его виконтессы, Люк приказал бы написать Хлою в одном из ее наглухо закрытых платьях. Он никогда бы не позволил какому-нибудь молодому художнику с горящими глазами увидеть его леди в таком обольстительном наряде. Резко вздохнув, Люк с удивлением подумал, как далеко завело его воображение, но потом замер как вкопанный, когда понял, что за мысль овладела каждой клеткой его души. Его разум подавал панические сигналы, но все его существо наполнялось счастьем от сознания, что он может провести остаток жизни с этой удивительной женщиной.
Придя к заключению, что он не может ни дать ей уйти, ни сделать ее своей любовницей, даже если она согласится, Люк понял: ему остается либо женитьба, либо сумасшедший дом.
– Проклятье! – громко рявкнул он, нахмурив свои черные брови и поняв, что, должно быть, действительно похож на зловещего лорда Винтера, которым его окрестили светские острословы после того, как он в последний раз появлялся на балу в Лондоне, сопровождая Виржинию.
Люк смачно выругался, шагая взад-вперед по библиотеке, как будто мог найти ответ в одном из ее сумрачных углов. Если бы у него хватило смелости попросить эту женщину выйти за него, она устроила бы ему несносную жизнь. Движимый страстью, опьяненный прелестями ее прекрасного тела, роскошных волос и загадочных фиалковых глаз, он мог на время забыть себя до полного умопомрачения. Но какую пользу этот одурманенный идиот мог принести своей дочери и всем тем, кто его окружал?
В какое-то мгновение Люк чуть не поддался своим фантазиям, но вспомнил постоянную погоню Памелы за «любовью» и содрогнулся, поняв, что страстное желание обернулось ненавистью между ним и Памелой, когда прошел их первый юношеский пыл и закончился медовый месяц и Люк понял, что больше не в состоянии выносить капризов своей молодой жены. Поэтому он должен вернуть леди Хлою в ее семью, а затем найти себе подходящую виконтессу, как только Ив будет готова пойти по жизни своей дорогой.
Глупец, сказал себе Люк, нагибаясь, чтобы расшевелить догорающий огонь, если ты дашь ей уйти, твоя жизнь навсегда останется холодной и мрачной, как эта комната. Он вздрогнул от этой мысли и, ощутив слабый отголосок аромата Хлои, с наслаждением вспомнил, как она стояла в его сюртуке, как будто не могла отказать себе в этой близости. К черту! Люк не хотел жить без нее, и ему нужна была жена. Если ему удастся уговорить ее выйти за него замуж, они будут радоваться каждому новому дню. Без нее эти дни будут такими же сумрачными, как эта январская ночь. Так что он теряет?
* * *
– А теперь, когда предварительная часть завещания леди Виржинии оглашена, мы можем перейти к основной части, – несколько театрально проинформировал собравшихся мистер Палсон, старший партнер фирмы «Палсон, Скотт и Питерс».
Хлоя представила себе, какие спектакли он устраивает в библиотеках по всему графству, изображая мудрого семейного адвоката, и удивилась, почему она еще здесь, когда всю прислугу уже отослали, сообщив, что бывшая хозяйка о них не забыла.
Окинув взглядом джентльменов, Хлоя гадала, что они думают по поводу присутствия экономки в таком избранном обществе. Мистер Джеймс Уинтерли, маркиз Мантень, лорд Фарензе и лорд Лекемптон имели полное право быть здесь, поэтому она обменялась взглядом с единственным персонажем, не вписывающимся в эту компанию, – неприметным молодым человеком, на вид чуть младше тридцати лет.
Чужак походил на скромного стряпчего средней руки, однако его холодный взгляд заставлял присмотреться к нему поближе. Хлоя заключила, что он тертый калач, и удивилась, зачем мистеру Палсону понадобилось, чтобы его младший партнер присутствовал в поместье Виржинии. Мистер Питерс едва заметно улыбался, когда старейшина фирмы произносил свою речь, периодически делая паузы, дабы усилить драматический эффект, и Хлоя задумалась, почему он кажется ей таким непривлекательным.
Она едва заметно кивнула ему в ответ, признавая в нем такого же, как она, аутсайдера, и тут же почувствовала на себе взгляд лорда Фарензе, казалось готовый прожечь насквозь большой белоснежный кружевной чепец, который она надела этим утром, зная, что теперь Виржиния уже не сможет возражать против него.
Несмотря на все уважение к желанию своей бывшей хозяйки, чтобы она одевалась соответственно статусу высоко ценимой компаньонки, Хлое хотелось как можно лучше скрыть свое истинное происхождение после слишком откровенных признаний, которые она сделала Люку прошлой ночью.
Глава 11
– Продолжайте, любезный, – ворчливо поторопил адвоката старинный друг и бывший поклонник леди Виржинии лорд Лекемптон, – у нас нет ни времени, ни желания выслушивать торжественные речи.
– Полагаю, я должен отправиться в обратный путь до наступления ночи, – нахмурившись, ответил мистер Палсон, давая понять, что не следует указывать мастеру, как ему делать свою работу.
– Вовсе нет, Палсон, вы должны остаться, – возразил лорд Фарензе, бросив на Хлою тяжелый взгляд, чтобы та подтвердила его готовность оказать гостеприимство.
– Спальни для вас готовы, джентльмены, и наши лакеи с радостью послужат вам в качестве камердинеров, – сказала она в надежде, что Кэррант не спалил их простыни в своем рвении сделать карьеру слуги джентльмена.
– Вы очень добры, лорд Фарензе, мэм, – ответил мистер Палсон с поклоном, показавшимся Хлое очаровательным в своей старомодности, несмотря на то что лорд Лекемптон фыркнул, как недоброжелатель в театральной постановке. – Однако продолжим, поскольку документ действительно достаточно сложный и нуждается в пояснениях. Леди Виржиния оставляет свое состояние мисс Уинтерли, однако ее высочество сделала ряд весьма необычных распоряжений в отношении каждого из вас… – Он сделал паузу, чтобы усилить эффект от своих слов.
