– Но почему они так поступили, если знали, что вы женаты? – задумчиво произнесла Хлоя, и в ее фиалковых глазах Люк увидел удивление и страдание.
Он взял ее за руку, чтобы хотя бы сейчас она не чувствовала себя одинокой.
– Полагаю, они сделали это именно потому, что мы были женаты, а не вопреки этому, – тихо сказал Реверю и подождал, пока Хлоя поймет то, о чем он не мог сказать в присутствии двух девочек.
Не будь она замужем, Дафна по-прежнему оставалась хоть и подпорченным товаром, но все же молодой и красивой женщиной, которую можно продать. Замужней она ни на что не годилась, и это страшно разозлило братьев, не говоря уже о потере денег, которые хотел заплатить за нее старый герцог. Дафна должна была умереть, а вместе с ней и ее ребенок.
– Нет! О, Люк, – простонала Хлоя, когда со всей ясностью поняла это.
Глава 19
– Что случилось, когда я родилась? – воскликнула Верити дрожащим от волнения голосом, который заставил Хлою броситься к ней.
Взяв в ладони лицо девочки, она заглянула ей в глаза.
– Это уже не важно, милая. Ты выжила, и я полюбила тебя с того самого момента, когда ты, крича изо всех сил, оказалась у меня в руках. Ты была такая прекрасная, такая необыкновенная, что тебя невозможно было не полюбить.
– Я тоже люблю тебя, мама. Но ведь я убила свою мать, верно?
– Нет, дорогая, ты не должна так думать. Это сделали твой дед и дяди, когда бросили нас без еды и без денег, так что мы не могли позвать доктора, когда он ей понадобился. Но она никогда не жаловалась, пока носила тебя. Она так тебя любила, что готова была вытерпеть все что угодно, лишь бы с тобой не случилось ничего плохого. Дафна любила тебя до твоего рождения, а потом, когда ей пришлось тебя покинуть, я заняла ее место. Благодаря тебе я стала гораздо лучше, чем была бы без тебя.
– Если леди Хлоя Тиссели решит кого-нибудь полюбить, то это навсегда, хотите вы этого или нет, – усмехнувшись, добавил Люк.
– Даже вопреки десятилетнему холодному молчанию и мрачной отчужденности некоторых виконтов, о которых мы не станем упоминать, – фыркнула Хлоя.
– Даже тогда, – подтвердил он.
– Вы счастливый человек, Фарензе, – с завистью сказал капитан Реверю.
– Счастливее, чем заслуживаю.
– Вот и тетя Виржиния так сказала, когда я последний раз видела ее, папа. Она сказала, что тебе повезло в любви гораздо больше, чем ты думаешь. Я сказала ей, что мне бы хотелось, чтобы ты женился до того, как я начну выезжать, и перестал рычать на каждого, кто смотрит в мою сторону, словно медведь, которому недодали еды, – вмешалась Ив.
– Неужели она все знала? И ты тоже?
– Да, мы знали. А теперь я, по крайней мере, уверена, что леди Хлоя не даст тебе сделать из меня посмешище, когда я буду дебютировать.
– Вот они, радости отцовства, – пошутил Реверю, но его взгляд сказал Люку и Хлое, как сильно он сожалеет обо всем, чего лишила его судьба.
– Подождите, когда эта юная леди подрастет. Тогда посмотрим, как вы будете смеяться надо мной, Реверю, – предупредил его Люк.
– Я думаю, мне тоже захочется иметь отца, если вы не станете возражать, чтобы я большую часть времени жила с мамой и дядей Люком, – честно призналась Верити, и Хлоя чуть не заплакала, понимая, что они подошли к самому болезненному моменту в той новой жизни, в которой им предстояло жить дальше.
– Я ничего не имею против, – хрипло ответил Реверю.
– Хорошо, значит, договорились, – уверенно произнесла Ив, и никто не стал возражать.
– Как вы сможете переносить разлуку с Верити, когда Реверю будет на берегу? – спросил Люк после того, как девочек и капитана отправили спать и они, оставшись вдвоем, сели у камина в библиотеке.
– Как-нибудь заставлю себя пережить это, – ответила Хлоя, с восторгом наслаждаясь теплом, любовью и покоем, которые ощущала в крепких объятиях Люка, и мечтая обо всем остальном, что ей уже очень скоро предстояло разделить с ним.
– Вы всегда будете нужны Верити, Хлоя, – произнес его низкий голос, гулким эхом отзываясь в ее дрогнувшем сердце.
– Может быть, к тому времени, когда Реверю снова вернется домой, у нее появится кузина или кузен, который отвлечет меня от забот о старшей сестре, – добавила она, улыбнувшись от мысли о маленькой девочке или мальчике, с любопытством глядящем на мир серыми, как у Люка, глазами. – Теперь нам действительно будет нелегко разобраться во всех своих родственниках, верно?
– Главное, что мы всех их будем любить. Но вы уверены, что мир готов принять еще одну искусительницу с фиалковыми глазами или твердолобого, как мул, мальчугана?
– Да, если вы согласны взять половину вины за это на себя. Но вдруг я не смогу иметь детей, Люк? – спросила Хлоя, и воспоминание о большой любви Виржинии и Виржила, не имевшей продолжения, с силой сдавило ей грудь.
– Тогда нам придется надеяться на то, что Джеймс найдет себе более разумную жену, чем он сам, и она подарит ему кучу ребятишек. Не смотрите так, любимая, Виржилу и Виржинии было неважно, что они не могли иметь детей. Они все равно сумели создать семью. Мантень провел здесь все свое детство, и мы с Джеймсом приезжали сюда по очереди каждое лето. Моя мачеха, которой очень хотелось, чтобы наследником стал Джеймс, не могла отказать в этом Виржинии, хотя она ни за что не позволила бы нам приезжать сюда вместе, боясь, как бы мы не сблизились и не полюбили друг друга. Она очень надеялась, что я как-нибудь сверну себе шею и Джеймс унаследует все.
– Какое холодное, расчетливое сердце, – сказала Хлоя и обернулась, чтобы посмотреть на необыкновенного человека, которому так долго удавалось скрывать свою нежную, ранимую душу под личиной холодного самообладания.
– Мне больше повезло, что она не любила меня, чем Джеймсу, которого она обожала. – Люк криво усмехнулся.
– Пообещайте, что не женитесь на такой ведьме, если со мной что-нибудь случится, – попросила Хлоя, внезапно содрогнувшись от холода, несмотря на его соблазнительное тепло, которое чувствовала спиной, и жаркое пламя в камине, призванное прогнать холод мартовского вечера.
– Тогда пообещайте мне, что с вами ничего не случится, – ответил Люк и, вздрогнув всем телом, прижал Хлою к себе с такой силой, что сам дьявол не посмел бы отнять ее.
– Вы же знаете, что я не могу этого сделать, но я обещаю, что буду любить вас всю оставшуюся жизнь, Люк. – Глаза Хлои наполнились такой любовью и надеждой, что Люк не мог не поверить: он наконец-то любим. Любим так, как он того заслуживал.
Он крепко и страстно поцеловал ее, и в мятежном сердце Хлои зародилась надежда, что ей удалось сломить его глупое галантное представление, будто он должен ждать еще две ночи, прежде чем сможет уложить ее в свою постель. К несчастью для нее, воля лорда Фарензе оставалась столь же несокрушимой, как все последние десять лет. Он слегка отодвинулся от нее, сделал несколько дрожащих глубоких вздохов и снова полностью овладел собой.
