– Нет, конечно. Но мне кажется, она научила меня надеяться. Это случилось в тот день в январе, когда я снова увидел тебя, а ты не смогла отвести от меня глаз и сделать вид, что меня здесь нет. Возвращаясь в Фарензе-Лодж после смерти Виржинии, я чувствовал страшную тоску и пустоту. И мне вдруг показалось обидным, что я так мало знал тебя и так сильно хотел. Я не знал, что тебе сказать, но уже тогда понял, что мы могли бы все изменить. У нас был этот шанс, и я не мог пренебречь им, как даром, которого не заслуживал.
– Мне нравится, когда ты говоришь, Люк. Твои слова гораздо лучше твоего угрюмого северного молчания, – поддела его Хлоя. Ей хотелось расплакаться от мысли о том, каким он был одиноким и печальным, а сегодняшний день совсем не подходил для того, чтобы плакать. – Я люблю тебя, и даже десять лет сердитого пренебрежения, которое мне пришлось вытерпеть от лорда Фарензе, не смогли изменить этого. Я люблю тебя сегодня, буду любить завтра и все последующие дни.
– Я так счастлив, что ты меня любишь, и готов повторить каждое твое слово всем своим каменным косноязычным сердцем, даже несмотря на то, что голоден как собака и страшно нуждаюсь в том, чтобы позавтракать.
– О, дорогой. Как это непоэтично с вашей стороны, милорд.
– Я знаю, миледи, но я живой человек, и, как ни прискорбно, вам придется это терпеть все последующие годы.
– Я готова смириться с этим, моя любовь, ведь я обычная женщина и тоже хочу есть.
– У нас был трудный день и тяжелая ночь. Мы наконец-то поженились и легли в одну постель, поэтому я пойду и раздобуду что-нибудь на завтрак. – Люк вскочил с кровати с таким видом, как будто хотел броситься по лестнице вниз совершенно голым, но потом быстро вернулся назад, пока постель еще не остыла.
– Люк, надень что-нибудь, ты испугаешь горничных! – воскликнула Хлоя, стараясь скрыть, что от вида его великолепного тела, окутанного золотым светом весеннего солнца, все мысли о еде улетучились у нее из головы.
– Хорошо, миледи, но вы не должны никуда уходить, пока меня не будет, договорились? – произнес он с улыбкой, заставившей ее колени ослабеть настолько, что она и думать не могла о том, чтобы вылезти из постели.
– Как я могу, ведь я люблю тебя, – ответила она с улыбкой, с удивлением подумав, как ей могло прийти в голову, что у него холодные глаза.
– Я тоже люблю тебя, Хлоя, так люблю, – прошептал Люк. А поскольку он был человек практический, то вместо того, чтобы шокировать слуг, позвонил в звонок и, прыгнув в постель, устроился рядом с женой. – Пожалуй, сегодня мне не стоит покидать тебя надолго, – пробормотал Люк и стал целовать ее так страстно и неистово, что все равно шокировал слуг.
