Ирина вышла задом, даже не пробормотав извинения – не сознательно, просто голос перехватило, она боялась, что разрыдается тут же, в кабинете судьи.
Выходя, она натолкнулась на секретаря – женщину средних лет, которая посмотрела на Ирину, как ей показалось, с нескрываемым презрением. Еще бы, после того, что наговорил Вадим!
Сейчас Ирина прерывисто вздохнула, потому что щеки опалила краска стыда. Господи, как он мог? Хотя она давно уже поняла, что ее муж может все, наверно, даже убить ее. Может-то он может, но не станет, он хочет, чтобы она мучилась, желательно у него на глазах. Он – садист, поняла Ирина. Ага, жаль, что слишком поздно. Семь лет понадобилось, чтобы понять.
Наконец подошел поезд, толпа пассажиров напряглась в ожидании. Разумеется, Ирина оказалась как раз посредине вагона, далеко от обеих дверей.
– Девушка, у вас сумка расстегнута! – обратилась к Ирине старушка приличного вида.
Ирина обмерла – не хватало еще, чтобы последние деньги украли. Она пошарила в сумке – слава богу, кошелек на месте. И ключи тоже. Прижав сумку к груди, она покосилась на девчонку, отиравшуюся рядом. Девчонка была лохматая, волосы, крашенные в синий и розовый цвета, под глазом плохо запудренный синяк. Девчонка в ответ на ее взгляд вызверилась ответно, пробормотав какое-то ругательство. Это переполнило чашу – слезы все-таки потекли.
Илона хмыкнула, поглядев на эту тетеху, что заливалась слезами рядом с нею. Кошелек, что ли, сперли? Так не зевай по сторонам, ворон не считай, в большом городе живешь, небось не впервые в метро едешь. Большие деньги нечего с собой таскать, учат этих растелеп, учат, а все без толку. Вот у нее, Илоны, кошелек всегда в кармане куртки. Кошелек, ключи и телефон мобильный.
Вспомнив про телефон, она скрипнула зубами – вытащил вчера ночью этот урод Витька. Утром она хватилась – нет мобильника. Отчим ее со сна матом послал, да она на него и не думала. Потому что на ночь она все ценное под подушку кладет, отчиму ни за что не вытащить. А Витька, чтобы раскумариться, на все готов. Хитрый такой, ловкий, сережки из ушей вытащить может, так что и не проснешься.
Он это, больше некому, потому как утром его и дома не было, побежал небось, сволочь, мобильник ее загонять. Все, накрылся телефончик медным тазом.
Илона снова скрипнула зубами и похлопала себя по карману. Так, кошелек на месте и ключи тоже. В том кошельке все ее деньги на сегодняшний день, всего-то четыре с половиной тысячи. И то хозяйка магазина, выжига, не хотела отдавать. Ты, орет, у меня за это время наворовала в десять раз больше! Да что у нее в продуктовой лавочке брать-то? Одна водка да пиво. Водку Илона не пьет, нагляделась с детства на отчима, мутит ее от запаха. А если летом пива бутылку выпьет, так не обеднеет сквалыга эта.
Катись, орет, пока я тебя в полицию не сдала, у меня в кассе недостача! Да Илона сама видела, как хахаль ее, Рустам, из кассы деньги берет. Но про это лучше не говорить, хозяйка в нем души не чает, лебезит – Русенька, Русенька… Наглый мужик, глаз черный, нехороший, лет на десять ее моложе. Она перед ним стелется, все готова отдать, дура. Бабе к полтиннику катит, тут уж выбирать особо не станешь.
Но сволочь, какая же сволочь, деньги расчетные не хотела платить! Думала, Илона так и уйдет.
Ага, не на такую напала! Илона за себя постоять умеет. Глаза прищурила и тихонько так говорит – давай зови свою полицию.
Все в магазине знают, что у хозяйки мент прикормленный, зовут Васильич. Толстый, старый и очень жадный. Кассирша Надька рассказала Илоне, что Васильич крышует их магазин от себя лично, что хозяйка платит – то себе берет, ни с кем делиться не хочет. Так что если узнают остальные менты про это – мало ему не покажется, сейчас как раз борьба с взятками идет, так что начальство мигом Васильича сдаст.
До тюрьмы может дело и не дойдет, но из полиции его точно попрут, в два счета. А он этого боится как огня, потому что у него жена молодая, денег на нее много нужно. Дурак старый, женился на молоденькой, вот теперь если денег не будет – она его мигом бросит. А он без нее жить не может.
Илона после Надькиного рассказа только хмыкнула – надо же, какие страсти в нашем захолустье. А когда с хозяйкой магазина напоследок собачилась – тут-то сведения и пригодились. Зови, говорит, Васильича, я скандал устрою, все бутылки побью, менты приедут – тут-то все и выяснится про то, что Васильич себе все деньги берет. А он этого как огня боится. Так что не станет он со мной валандаться, ему лишний шум ни к чему.
Хозяйка тогда посмотрела на нее очень нехорошо, но деньги отдала, решила не связываться.
Вот, на сегодняшний день все ее богатство. Если сапоги новые купить, то останется на еду или нет? С другой стороны, сапоги Витька точно упрет. Раньше Илона кое-что у соседки прятала, у тети Тони, так забрала в прошлом месяце дочка тетю Тоню к себе, а квартиру ее сдала. Жалко, соседка еще с матерью дружила, иногда пускала Илону к себе ночевать, когда отчим загудит на несколько дней.
Поезд сильно тряхнуло на стыке рельсов, и пассажиры не упали только потому, что вагон был плотно набит, все были упакованы, как сельди в бочке. Илона-то не упала, она на ногах твердо стоит, зато слева навалилась на нее какая-то мымра в очочках с книжкой в руках. И наступила на ногу, а там в ботинке и так уже намечается дыра.
– Осторожнее надо! – крикнула Илона, чувствуя, как кожа на ботинке расползается. Так и есть, теперь уже точно дыра будет.
– Извините… – пролепетала мымра, и глаза ее под очками стали круглыми от страха, как у совы. Книжка сама собой закрылась, закладка выпала на пол. Илона тут же наступила на закладку ногой и растерла ее в порошок.
И посмотрела мымре в глаза, открыв уже рот, чтобы ответить на то, что ей скажут. Но мымра съежилась под ее взглядом и попыталась отступить. Отступать было некуда, сзади стояли люди. Бледные губы у мымры задрожали, и Илоне расхотелось ругаться.
Что толку, когда ботинок все равно придется выбросить. В прошлый раз Арсен, сапожник, что сидит в будке на углу, сказал, чтобы больше она с этими ботинками не приходила, ничего он не сможет сделать, дешевле новые купить. Ладно, тогда придется все же купить новые сапоги, тут и думать нечего.
Ия с трудом извернулась, чтобы убрать книжку в сумку. Да, в такой толчее не почитаешь. Собственно говоря, и роман-то неинтересный. Написано плохо, и сюжета вроде бы никакого. Автор на четырехстах страницах исследует глубины собственного «я». Если не подвирает, то создается впечатление, что автор – малосимпатичная личность. И самое главное – скучная. Амбиции какие-то мелкие, в общем, не впечатляет книжка.
Ия тихонько вздохнула. Как-то ей сегодня не то чтобы плохо, но некомфортно. Не в своей тарелке себя чувствует. Она и читать-то взялась в этой толчее, чтобы отвлечься от своих грустных мыслей. Так всегда бывает после встречи с Арсением Николаевичем.
То есть в последнее время, когда она уловила как-то в зеркале его взгляд. Он думал, что Ия не смотрит в его сторону, она оглянулась совершенно случайно. И заметила, что он смотрит на нее с легким нетерпением – мол, скорей бы уж ушла. Эта мысль промелькнула в его глазах очень быстро, он тут же сложил губы в свою знаменитую чуть рассеянную улыбку и повернулся к ней, и даже взял на прощание ее руку в свою. Господи, как же раньше Ия обмирала от его улыбки! Ей казалось, что какая-то неведомая сила возносит ее ввысь, а потом опускает резко, как на американских горках, и сердце ее сладко замирало.
