– Детектив, что ли? – недоверчиво поморщилась женщина. – Нет, погоди-ка, я припоминаю… Шекспир, это где всегда умирают, да?
– Не совсем. У него еще и комедии были, но эта книга… да, здесь любовь с печальным концом.
– Ясненько… Фу-ты, шрифт до чего мелкий. А ты к этому Шекспиру с какого боку?
– А я… я изложила свой вариант, – задумчиво возвела глаза к потолку Глаша.
– Чего ж тебе этот не подошел? Шекспир он что, хуже тебя написал? – искренне не понимала женщина. – Ну ты даешь – и писательница, и актриса! Нет, ты не обижайся, но, хоть убей, я не представляю, как это ты на сцене чего-то там изображаешь. Может, все же лучше маслицем торговать? У тебя получится.
– Иди ты со своим маслицем, – окончательно обиделась Глаша. – Вот мы поставим спектакль, я тебя специально приглашу, посмотришь, как мне цветы на сцену будут бросать.
– Милая, какие тебе цветы, – с глубоким сожалением посмотрела на нее поздняя гостья. – Твоя задача на ближайшие лет тридцать – это удержать того недоумка, который взял тебя в жены, прости господи. Сбежит ведь и глазом не моргнет… Ну что ж, пойду я. – Женщина, поставив стакан на подлокотник дивана, поднялась, махнула полой белоснежной шубки и исчезла за дверью, прихватив с собой томик Шекспира.
– Собака у нее… Джульетта… – никак не могла отойти от неожиданной встречи Глаша. – Еще, главное, не верит она…
Она шла домой, а в голове все никак не утихал голос Снежной королевы: «Женщина, послушайте, ну какой вам театр?»
Да неужели она, Глаша, и вправду никого не сможет убедить в своих способностях? И перевоплотиться в придуманную ею самой Джульетту? Ведь она же столько раз проговаривала эту роль у себя в библиотеке! И Манька вон без конца прибегает, боится, что ее дворника уведут. Значит, верит? А может, действительно Глаше надо попробовать себя в разных ситуациях? Например… (ну а чего такого?) пусть даже и в роли продажной женщины? Она же не на самом деле собирается телом торговать, она просто войдет в роль, испытает себя. А потом… конечно, куда потом Рудику деться, будет ставить спектакль по ее пьесе. И опять же, наверное, где-то дамочка в белой шубке и права – Рудольф у Глаши мужчина видный, божественно талантлив, умен. Если Глаша сейчас не покажет ему все свои способности, то запросто может остаться без такого сокровища. А что? Вон как на него женщины смотрят! И помоложе Глаши, и покрасивее. Это еще хорошо, что Рудик ничего, кроме своей сцены, не видит, а так бы…
В общем, как ни верти, а сегодня же вечером ей просто необходимо выйти на большую дорогу. Искусство требует жертв! А уж любовь тем более, чего тут думать!
Выйти она решила в девять часов. Позднее было уже страшно, а раньше… Ну не к пенсионерам же ей приставать, показывать свое актерское мастерство!
Рудольф сегодня был на вечернем спектакле. Глаша никогда таких спектаклей не пропускала – приходила, когда уже зал ДК закрывали, пробиралась на свободное место и сидела тихо, как мышка. Наслаждалась. Она не говорила Рудику, что следит за его творчеством, он бы, наверное, был недоволен этим. И вот сегодня, впервые, Глаша на спектакль не придет. Пусть Рудик там работает, на сцене ДК, а она будет работать на сцене жизни!
Накрасилась Глаша быстро. Да и чего там краситься-то? Посильнее подвела глаза, поярче нарисовала губы, да еще, на всякий случай, ткнула на скулу мушку, чтобы вообще была красота неописуемая! И сама себе понравилась. Она, конечно, никогда бы не осмелилась так накраситься, если бы речь шла о вечеринке или каком-то празднике, но вот для роли…
Загвоздка возникла с нарядом. Ну где взять блестящую кожаную курточку, чтобы до пояса? Или юбочку, чтобы по самое «не могу»? Брюки? Джинсы? Чего-то Глаша не видела девочек древнейшей профессии в эдаком наряде.
Пришлось безжалостно обрезать вполне нормальное платье и идти с неподшитым подолом. А когда его подшивать? Тут еще обнаружилось, что ее теплые колготки смотрятся вовсе не эротично, да и вязаная шапочка в имидж ночной сердцеедки не вписывается. А уж скромненькая шубка из шкуры молодого леопарда не то что не привлечет мужчин, она их скорее отпугнет. Однако даже ради самой важной роли Глафира не смогла бы срочно поменять свой гардероб – у нее попросту не было на это денег. А посему Глаша решила выглядеть дамой необычной. И чтобы хоть как-то выделиться, чтобы хоть чем-то привлечь внимание этих избалованных мужчин, она накинула поверх шубейки старую мамину шелковую скатерть, расписанную павлинами и неземными цветами, и вот в такой красоте выскочила из дома.
По своему подъезду Глаша неслась как угорелая – нельзя было допустить, чтобы ее в таком виде встретил кто-нибудь из соседей. Да и две остановки она пронеслась на одном дыхании. Становиться возле дома ей не поз-волила совесть, а уезжать далеко от знакомых мест – элементарный страх. Вот и решила Глаша встать возле большого нового супермаркета, расположившегося у дороги, в двух остановках от родимого пристанища. В автобус в таком виде Глаша тоже войти не отважилась, поэтому, когда добежала до нужной точки, коленки уже покалывало от мороза.
– Ничего, – успокаивала себя «жрица любви». – Мне ведь только первую машину тормознуть. Как только он в кошелек полезет, тут я ему и – «Улыбайтесь! Вас снимает скрытая камера-а!»
Она уже приплясывала возле дороги, махала рукой в разноцветной вязаной варежке и даже иногда выбегала на проезжую часть, но машины с бешеной скоростью упрямо проносились мимо. Надо было бы забежать в магазин, погреться, но оказаться в такой одежде среди множества людей Глаша стеснялась. Она лучше бы замерзла здесь, на ролевом задании, но в магазин бы ее и силой не затащили!
– Блин… – потерла посиневший нос окончательно заледеневшая Глафира. – Ну что за собачья работа у этих девочек по вызову! Ни тебе больничных, ни премиальных, ни северных. Одна радость, что зарплату вовремя дают… Не на том месте я встала, что ли?
Она повертела головой, поправила сползшую с плеч скатерть и прошла еще немного вперед, где дорога, поднимаясь к магазину, делала замысловатый крюк.
– Ну вот, теперь вы от меня никуда не денетесь, – злорадно подумала актриса. – Теперь, как только вы со стоянки маркета выезжать начнете, так я уже и тут!
Здесь дело пошло лучше. Первая же машина слегка притормозила, оконное стекло опустилось вниз, и веселый женский голос прокричал:
– Эй! Бабочка ночная! Валенки надень! Все равно уже в гусеницу превратилась!
Глафира радостно помахала вслед машине. Девчонка за рулем. Молодец! За ночную бабочку приняла! Значит, перевоплощение удалось! Теперь бы посмотреть на мужскую реакцию и можно смело домой. Все же мужчины в таких женщинах больше разбираются.
Следующая тупомордая машина на Глашу чуть не наехала. Ну по большому счету Глаша сама была виновата – вышла на середину дороги и запуталась в своей «шали».
– Черт!!! – Открылась дверца навороченной иномарки. – Какого хрена ты сюда выперлась? Жить надоело?! Мотай отсюда, чучело! Здесь тебе не огород!
