Однако во времена Фосетта общество помогало совершать один из самых невероятных подвигов в истории человечества – наносить мир на карту. Пожалуй, по размаху и количеству человеческих жертв с этим не может сравниться ни одно деяние – ни постройка Бруклинского моста, ни рытье Панамского канала. Это предприятие, начатое еще в те времена, когда древние греки заложили основные принципы изощренной картографии, растянулось на многие века, стоило, в пересчете на нынешние деньги, многие миллионы долларов и отняло тысячи жизней, а когда оно было почти завершено, то это достижение оказалось столь ошеломляющим, что уже мало кто мог вспомнить, как мир выглядел раньше и как вообще был совершен этот подвиг.
В одном из коридоров Королевского географического общества я увидел на стене гигантскую карту мира, относящуюся к XVII веку. Края ее украшали морские чудища и драконы. Столетиями у картографов не было
{10} никаких способов узнать, что же находится на большей части земного шара. И довольно часто эти пробелы заполнялись фантастическими королевствами и чудовищами, словно эти выдумки, пусть даже самые жуткие, были все же не столь страшны, как подлинное неведомое.
В Средние века и эпоху Возрождения на картах рисовали: азиатскую птицу, разрывающую людей на части; немецкое пернатое, светящееся в темноте; обитателей Индии – с шестнадцатью пальцами на ногах, песьими головами и прочим; африканских гиен, чьи тени заставляют собак неметь; существо под названием василиск, убивающее своим дыханием
[13]. Самым страшным местом на карте считалась земля Гога и Магога, чьи армии, как предупреждала книга Иезекииля, однажды придут с севера, чтобы уничтожить народ израильский, «как туча, чтобы покрыть землю»
[14].
При этом карты отражали вечное стремление человека к более притягательному предмету – раю на земле. Среди главных ориентиров у тогдашних картографов числились Фонтан юности, в поисках которого Понсе де Леон обшаривал Флориду в XVI веке, и Эдемский сад, о котором Исидор Севильский, энциклопедист VII века, писал, что он полон «всевозможных видов деревьев, дающих материал для жилищ и плоды, и есть в нем также древо жизни».
В XII веке эти пылкие фантазии еще больше воспламенило письмо, появившееся при дворе византийского императора и написанное, по слухам, неким загадочным правителем – пресвитером Иоанном. В нем говорилось: «Я, пресвитер Иоанн, господин господствующих, и никто из царствующих на этой земле не сравнится со мной богатством, доблестью и силой. Семьдесят два царя являются моими подданными». И далее: «В стране нашей мед течет и молоко изобилует. В одной из областей наших никакая отрава не причиняет вреда, и не квачет крикливая лягушка, не водятся там скорпионы, и не ползают по траве змеи. Ядовитые животные не могут обитать в этом месте и причинять вред»
[15]. Хотя это письмо, вероятнее всего, было писано в качестве некой аллегории, его приняли как доказательство существования земного рая, и составители карт охотно помещали этот рай в неизученные области Востока. В 1177 году папа Александр III отправил своего личного лекаря, чтобы тот передал «моему дражайшему сыну во Христе, прославленному и полновластному царю индийцев, служителю веры, мои приветствия и апостольское благословение». Доктор так никогда и не вернулся назад. Однако церковь и королевские дворы на протяжении столетий продолжали отправлять своих посланцев на поиски этого легендарного царства. В 1459 году просвещенный венецианский картограф Фра Мауро создал одну из самых подробных карт мира. Наконец-то изображение мифического королевства пресвитера Иоанна исчезло из Азии. Вместо этого Мауро написал поверх территории Эфиопии: «Qui il Presto Janni fa residential principal» – «Здесь пресвитер Иоанн главное обиталище держит».
Даже в 1740 году, по прошествии многих лет, ученые полагали, что лишь менее ста двадцати областей земного шара подробно и верно нанесены на карту. Точных портативных часов тогда не существовало, и у моряков не было способа определить долготу, которую проще всего вычислить, исходя из отсчета времени. Корабли натыкались на скалы и садились на мели, когда капитаны были убеждены, что находятся в открытом море, за сотни миль от берега; таким образом бесплодно погибли тысячи людей и огромное количество груза, который мы теперь бы оценили во многие миллионы долларов. В 1714 году британский парламент объявил: «Определение Долготы имеет весьма важное Значение для Великобритании и безопасности Военного и Купеческого Флота, а равно и для развития Торговли» – и предложил премию в размере двадцати тысяч фунтов (нынешний эквивалент – двенадцать миллионов долларов) за «Практичное и Полезное» решение этой проблемы. Над ней бились величайшие ученые. Большинство из них надеялись использовать для определения времени положение Луны и звезд, однако Джон Гаррисон, признанный победителем в 1773 году, предложил более удобное решение – хронометр весом три фунта, с бриллиантовыми и рубиновыми осями и подпятниками.
Хронометр Гаррисона применялся с успехом, однако и он не помогал справиться с главной трудностью, преследовавшей создателей карт: расстоянием. Европейцы еще не достигли самых дальних концов земли – Северного и Южного полюсов. Кроме того, они пока почти не изучили внутренние области Африки, Австралии, Южной Америки. Картографы выводили на этих территориях простое и заманчивое: «Не исследовано».
В XIX веке, когда Британская империя разрослась еще больше
{11}, несколько английских ученых, адмиралов и купцов основали организацию, чьей задачей стало создание карты мира, основанной на наблюдениях, а не на воображении. Этой организации предстояло уточнить и очертания материков, и все, что лежит внутри этих контуров. Так в Лондоне, в 1830 году, родилось Королевское географическое общество. В учредительном заявлении сообщалось, что общество намерено «собирать, обрабатывать и публиковать… новые интересные факты и открытия»; построить хранилище для «лучших книг по географии» и «полного собрания карт»; иметь у себя самое сложное и совершенное оборудование для картографических и топографических исследований; а также помогать снаряжать путешественников, отправляющихся в экспедиции. Все это было частью его главной задачи – нанести на карту буквально каждый клочок земного шара. «Не было ни единого квадратного фута поверхности нашей планеты, куда Друзья общества не должны были хотя бы попытаться попасть, – позже заявлял один из председателей этой организации. – Это наша профессия. Это наша цель и призвание». Хотя общество выступало и своего рода прислужницей Британской империи, его задачи все же отличались от предшествующей эпохи географических открытий, когда конкистадоров наподобие Колумба отправляли в неведомые земли во имя Бога, ради золота и славы. Нет, Королевское географическое общество стремилось к исследованиям ради самих исследований, во имя нового бога – Науки.
