Пантелеймон шумно засопел и на секунду отвернулся в сторону, переводя дух. Потом, сделав вид, что ничего не услышал или не понял, добавил:
– Да ты не расстраивайся так. Я тебе вот что скажу: может, у Северо и нет веских оснований считать тебя своим, но для меня и парней ты все равно наш. И прощаться я не буду. Свидимся еще, уверен, что свидимся. Да, и имей в виду, что бы с тобой ни случилось, ты не один, даже если наши глаза тебя в этот момент и не видят.
Пантелеймон похлопал Хоаххина по плечу и, отвернувшись, пошел по хрустящему снегу посадочной площадки обратно в купол. За батюшкой через час вернется другой транспорт, на котором Лотар Кривой Топор по случаю помчался на север посмотреть, как обживаются его бывшие питомцы, именно с ним Хоаххин и хотел бы прогуляться, но его еще сегодня должны доставить на военную базу близ экватора планеты. База эта располагалась на небольшом острове, где экипажи кораблей, «гостивших» в орбитальных доках, проходили переподготовку и откуда вновь уходили в глубокий космос.
Вечерний разговор в храме закончился предложением, от которого невозможно было отказаться. А предложено было послужить своей новой Родине и всему человеческому космосу в рядах шестого отдельного гвардейского флота Детей гнева, входившего в Объединенную группировку флотов Его Императорского Величества, в низших чинах, поскольку дальнейшее его обучение в храме братья сочли нецелесообразным. Сборы оказались недолгими. Личных вещей и чемодана Хоаххин нажить не успел, единственное, что он попросил у Пантелеймона, это тот самый злосчастный кристалл, который, как считал Хоаххин, и стал причиной новых, как всегда, стремительных изменений в его жизни.
Закат двигался быстрее дисколета, и под серебристой плоскостью машины планета уже погрузилась в дремотную темноту ночи. Вот так же он несколько лет назад улетал из своей прежней жизни, улетал, не оборачиваясь назад и с совсем другими мыслями в голове. Как много с тех пор изменилось, но, видимо, недостаточно много, чтобы получить ответ на простой, казалось бы, вопрос. Кто его друг и кто его враг. Может, стоило искать совсем в другом направлении? Мир вокруг становился все сложнее и сложнее, и конца этому не было видно.
* * *
– Юнга Хоаххин саа Реста?
– Я!
– Получи обмундирование и следуй к терминалу G-21. Твой шаттл отчаливает через тридцать шесть минут.
– Есть!
– Вопросы?
– Никак нет!
– Молодец, свободен. Ты видел, Кирпич, какие длинные и нескладные имена теперь у молодежи? С одного раза не выговоришь. Одна радость – череп гладкий, как коленка у змеепода, ни тебе стричь, ни тебе брить не надо.
Каптер поставил электронный штамп на скане приказа о призыве на действительную военную службу в графе четыре, означающий выполнение задачи о выдаче обмундирования курсанту саа Реста.
– Ничего, там быстро переименуют.
– Это точно.
Слегка переваливаясь с боку на бок, еще недавно собранные в медкапсуле по отдельным фрагментам и теперь находящиеся на двухмесячной реабилитации ветераны прикрыли свое хранилище и двинулись на плановый лечебный коктейль во флотском фитобаре.
– А ты глянул, куда там его приписали?
– Конечно, глянул. На «Длинное копье» в десантуру.
– Чего-то хиловат он для десантуры.
– Хиловат – откормят. Не умеет – научат.
Дружный хрюкающий хохот, неоднократно отразившись от стен коридора, помчался вперед, оповещая всех о хорошем настроении выздоравливающих.
Глава третья
Острие Копья
Великая общая ненависть создает крепкую дружбу. Все неприятности вам всегда создают ваши друзья, а расплачиваются за них ваши враги.
Наличие вахтенного возле главного пандуса «Длинного копья» скорее дань традиции, нежели реальная и обоснованная необходимость. Когда корабль стоит на стапеле возле порога родного дома, ожидать неприятельского лазутчика может только отъявленный параноик. А отдавать дань традиции – непростая обязанность. По этой причине Кано Вареный Скелет и маялся на своем посту, не в силах ни покинуть его, ни блеснуть героизмом. Заныканным по случаю кусочком алмазной шкурки он, строго следя за тем, чтобы его не вычислили, надраивал потускневшие стальные перила пандуса, стараясь придать им благородный глянец.
– Господин мичман! Разрешите обратиться?
Скелет, чуть не проглотив от отчаяния свой инструмент, недобро поведя желтоватыми глазками, рявкнул:
– Разрешаю!
Перед ним, вытянувшись по стойке «смирно», стоял низкорослый задохлик, вся видимая поверхность которого была покрыта серой, поблескивающей под искусственным освещением чешуей. Остальные же части тела скрывал форменный, хорошо подогнанный флотский комбинезон. Судя по одной-единственной, не слишком витиеватой нашивке на его шевроне, задохлик имел чин курсанта или юнги. При отсутствии на Светлой специальных военных учебных заведений это не имело существенного значения.
– Курсант саа Реста. Направлен для прохождения службы на большой сторожевой десантный крейсер «Длинное копье» в распоряжение начальника десантной когорты крейсера капитана третьего ранга господина Эндрю Золотой Ятаган! Прошу разрешения подняться на борт!
В вытянутой руке курсанта поблескивал двумя объемными голограммами стандартный пластиковый бланк пропуска. А поскольку вытянутая рука с пропуском оказалась достаточно близко от портупеи мичмана, на которой висел мобильный сканер систем допуска корабля, то зеленые огоньки и приятная мелодия рингтона подтверждения допуска полностью соответствовали словам этого вышколенного новичка. Нет, все было по форме, без вопросов, но уж очень не по-человечески. Мичман перевел дух и, настороженно глядя на это серое недоразумение, несколько секунд изучал свою личную «базу данных» стандартных флотских придирок, но, не найдя ничего подходящего, с грустным вздохом еще раз рявкнул:
– Разрешаю!
И, потеряв интерес к вновь прибывшему бойцу, принялся искать взглядом то место, куда, по его расчету, должен был приземлиться так некстати выпавший из рук его любимый инструмент.
БИУС корабля уже доложила о пересечении внешнего периметра лицом, имеющим на это право допуска, всем заинтересованным, согласно боевому расписанию, членам команды и даже проложила маршрутную светящуюся ленту по тем участкам внутренних коридоров, по которым курсанту необходимо было следовать по кораблю, а активатор автономного эскалатора, подхватив новенького, уже поволок его в нужном направлении прямо в чрево крейсера.
БСДК «Длинное копье» – красавец-корабль с выверенным до сотой доли миллиметра оперением, идеальным энергетическим балансом и при регулярных апгрейдах всегда оснащенный самыми передовыми боевыми системами ведения огня – за каких-то пятнадцать лет своего существования успел стать легендой. Его классификации флотами «партнеров» звучали не менее впечатляюще, чем в родном флоте Российской империи. Свободные и, конечно, самые демократические американцы называли его Deep Dark Shark или DDS, в мирах муслимов этот класс кораблей затейливо называли «Рейдер стратег». Не обошли его стороной и Могущественные, дав ему собственное обозначение, которое в очень приближенном переводе означало «Видимый Только Раз». О том, кем, когда или где видимый, история умалчивала. По давней традиции набожные, суеверные и время от времени трезвые доблестные доны настаивали на собственной, но совершенно не оригинальной версии «Летучий Голландец». В общем, как ни крути, но встреча на кривой тропинке пограничных миров с этим кораблем предполагала для многих неприятную неожиданность, а для некоторых безусловную смерть. Немалую составляющую к харизме корабля добавляли его экипаж и, конечно, сам капитан корабля контр-адмирал Сило Голодный Удав, который, как говорили в кулуарах братства, получил свое имя благодаря тому, что в дурном настроении одним только взглядом вгонял своих подчиненных в ступор.
