Бродить среди ночи по пустынным улицам чужих городов как минимум неучтиво со стороны гостей. Хоаххин прилег прямо в мягкую траву и стал рассматривать неизвестные очертания созвездий, разбросанных по черному небу. Яркие, жирные, переливающиеся капли росы, рассыпанные кем-то в пустоте, именно так они виделись маленьким ночным обитателям холма, с наступлением сумерек покидающим свои подземные убежища. И широкий серп Млечного Пути, подсвеченный ядром галактики. Ну, теперь хоть ясно, что до дома не больше ста тысяч световых лет. Это открытие не то чтобы сильно обрадовало путешественника, но зато очень позабавило. В сущности, нет разницы, какое расстояние отделяет тебя от родного порога, от ждущих тебя близких людей, – бесконечность или половина бесконечности…
* * *
– Вставайте, вставайте, молодой человек, чай, не май месяц разлеживаться на мокрой траве. Тем более что я не доктор, да и доктора теперь у нас днем с огнем не сыщешь. Не выспались? Понимаю.
До Хоаххина не сразу дошло, кто с ним разговаривает, и лишь через несколько длинных мгновений он «разглядел» сначала стоящие рядом с ним длинные «куриные» ноги с коготками на кожистых тонких пальцах, потом серое пушистое тело, напоминающее вытянутую грушу с короткими, покрытыми густым оперением ручками, и уж совсем откуда-то сверху свисала голова на тонкой длинной шее, половину объема которой занимал широкий беззубый клюв.
– Вижу, понимаете меня, вот и замечательно. Я провожу вас к себе, там и теплее, и уютнее, и поговорить можно, и поесть, и компоту попить.
Перистая «груша» ехидно прищурилась, видимо, пытаясь изобразить дружелюбную улыбку. Все время, пока Хоаххин спускался с холма вниз к городу из серого мрамора, «груша» без устали тарахтела о совершенно невероятных, точнее, совершенно никак не связанных с их внезапным знакомством вещах. Первые попытки разобраться в том хаосе, который творился в ее увенчанной длинным цветным пушистым гребнем голове, не приносили успеха.
– …вот и в этом году циклональная деятельность совершенно не соответствует межсезонному графику…
Они миновали первые окраинные дома с заросшими палисадниками, но при этом совершенно без признаков запустения. Мощенные цветным камнем дорожки, сверкающие стеклянные фасады, тихим шелестом объективов систем наружного наблюдения провожающие прохожих. Лишь пересекая очередную широкую, похожую на зеленый проспект улицу, Хоаххин заметил движение механизмов, не то убирающих пыль и упавшую листву с камней, не то полирующих причудливую мозаику дорожек.
– …они безвредные, если на них не наступать ногами, возятся себе и возятся, не обращайте на них…
Живая ограда, оскаленная молодыми колючими побегами, окончилась, и перед идущей впереди «грушей» открылся свободный проход во двор большого одноэтажного дома, укрытого круглым стеклянным куполом, с широкой открытой верандой под навесом, окруженной белыми колоннами. Здесь газон перед домом был аккуратно подстрижен и возвышалась скульптура из красного гранита. Существо со строгими, правильными чертами лица и огромными крыльями за спиной держало в руках широкий двуручный меч, упирающийся острием в пятиконечную звезду, вписанную в окружность, очень похожую на ту, что оказалась под Хоаххином на полу в беседке в «правильном» лесу.
– …и поговорить совершенно не с кем, а каждый вечер разгадывать ребусы в виртуальном баре вот уже пятьдесят лет…
– А сколько вам лет?
Хоаххин первый раз за последние три недели открыл рот, но совершенно не ожидал того, какой эффект это произведет на его «собеседника». Большая «груша» на ходу подтянула под себя ноги и с метровой высоты с характерным шлепком грохнулась задом на мягкую траву.
– Всемогущие боги! Живой голос! Живой голос…
«Хорошо, что ни о чем не спрашивал, пока шли по булыжникам», – мелькнуло в голове у гостя.
– Вы не поверите – больше полутора тысяч лет. Но старости нет и в помине. Хотя это очень длинная история, очень длинная… Хотите послушать? Только не пугайте меня, а то я так отвык… Помилуйте, я же вам завтрак обещал. Вот присаживайтесь на кушетку перед столиком.
«Груша», приподнявшись с газона и отряхиваясь от прилипших травинок, громко крикнул в открытую стеклянную дверь дома:
– Завтрак на двоих на веранду, континентальный с беконом, и черный кофе. И клубнику со сливками… Не поверите, так приятно встретить незнакомое существо на этой планете. Мы-то, кто еще остался, собирались вместе как раз пятьдесят лет назад. Было нас тогда еще десятеро. Можете себе представить? Десять индивидуумов вместе, за одним столом… А поговорить по-человечески не с кем. Семеро престарелых технологов, один монтажник, я, историк и учительница музыки. Можете себе представить? Это просто кошмар! Правда, с учительницей я бы еще посидел… О боже! Я ведь не представился! Какой позор! Извините великодушно! Извините! Энкарнадо, или просто Энкар, меня так зовут друзья. Надеюсь, и вы так будете меня называть…
Энкар поправлял подушки, устраиваясь поудобнее, а Хоаххин, скептически оценивая крепость конструкции, на которой тот восседал, решился вторично открыть свой рот.
– Хоаххин. Это мое имя. Мне очень приятно быть у вас в гостях.
На этот раз уже поджатые и уложенные между подушек ноги «груши» только немного дернулись, не причинив никакого дополнительного ущерба. На веранду выкатилась небольшая хромированная этажерка со всеми перечисленными хозяином блюдами.
– Клубника! Оооооооо! Попробуйте сразу, не стесняйтесь. Не ждите приглашения.
Металлические приборы, похожие на длинные спицы с различными оконцовками, замелькали в руках Энкара, обозначив начало трапезы.
* * *
С самого начала знакомства с Энкаром Хоаххин понял, что тот является великолепным рассказчиком, но реальность превзошла любые ожидания. Минуло уже более десяти часов с того момента, как они величественно расселись на веранде, за это время скромный, но изысканный завтрак сменился не менее аппетитным обедом, затем хозяин успел немного поваляться на газоне и, как показалось Хоаххину, сладко вздремнуть, но его рассказ при этом не прерывался ни на минуту. Энкар был единственным ребенком в семье и последним ребенком на этой планете. Потратив большую часть своей жизни на изучение истории своего общества, он готов был детально разжевывать Хоаххину всю подноготную своей цивилизации, а единственный вопрос, заданный его собеседником, явно предполагал именно такой вариант ответа, при условии того, что его не перебивают и при этом не теряют интереса к его импровизированной лекции.
Три материка, расположенные вдоль экваториальной части планеты, связанные островными архипелагами, к моменту начала повествования были плотно заселены предками рассказчика. Более сотни государств, непрерывно воюя за сопредельные территории, наращивали технологический прогресс, воспроизводя все более изощренные методы уничтожения и подчинения себе подобных как для своих внешних, так и для внутренних нужд. Политические элиты, сменяя друг друга, переписывали комментарии к очевидно доказанным фактам и пытались, исходя из текущих неотложных нужд, отсортировать даже бесспорное. Религиозные культы, разделяясь, сливаясь, эволюционируя, сея святое, призывая к миру и процветанию, изощряясь в интригах, сталкивающих правоверных с неверными, наряду с эпидемиями поддерживали демографическое равновесие. Просвещенные, то возносимые к небесам славы, то гонимые и вынужденные прозябать в подвалах и камерах темниц, тем не менее постепенно поднимали общий уровень общества от состояния «нас рать» до более продвинутых философских уровней. В общем, жизнь била фонтаном. Но примерно пять тысяч лет назад к руководителю одного из наиболее преуспевших государств обратились неизвестные доселе удивительные и могущественные существа. И было ему сказано, что он и его народ избраны.
