Новая череда картинок разворачивается перед тобой. Небольшая деревенька, соломенные домики на невысоких, раскидистых ветвях толстых, скрученных жилистых деревьев больше похожи на птичьи гнезда. Именно в этой деревне жили те несчастные, которые посмели прервать жизненно важный для Могущественных благодетелей цикл. К несчастью их соседей и родственников, они это сделали не случайно. Давно зрело среди них недовольство и агрессия к чудовищной воронке, которая росла день ото дня на их исконной земле и скоро должна была полностью поглотить и их деревню, и еще множество соседних беззащитных поселков. Да, они взяли у правительства деньги на переезд, но почти никто не покинул своей родной земли, а преждевременная радость от легкой наживы сменилась черной ненавистью к самозванцам. Что-то взволновало односельчан, они с криками выскакивают из построек. Кто-то пытается тащить на себе скарб, кто-то судорожно сжимает в объятиях малышей. Но, не успев сделать и десятка шагов, все они падают на колени и начинают в конвульсиях вырывать из себя клочья перьев, кататься по земле с дикими криками и воплями. Никто уже не обращает внимания на детей, которых затаптывают в пыль. Стоны и мольбы о пощаде безответно тонут среди деревьев, на которых стоят смешные соломенные домики… Эта фуга боли рвет на части и сводит с ума.
– Тебя готовят к судьбе, которую когда-то, когда я был еще ребенком, испытали жители моей деревни на планете Неста. Нам не повезло, рядом с нами расположился рудник по добыче и обогащению келемита. Большая часть из них погибла, а самые сильные, кто сумел выжить, свихнулись и сами потом прыгали в обрыв рудника со сложенными перепонками. Сначала ты падешь на колени и испытаешь на себе, что такое фуга боли. А затем тебя отдадут Проникающему, а он еще страшнее, чем тот Вопрошающий, которого я тебе показал. Он вывернет твою плоть и твою душу наизнанку. Все это я рассказал тебе только потому, что тебе удалось убить Несущего Весть, того самого Могущественного, который вел допрос на дне рудника. А раз ты смог это сделать, я готов помогать тебе всем чем угодно, даже если меня поставят рядом с тобой, когда придет время слушать фугу. И еще я знаю, что ты спалил Несту, точнее, ее выеденный труп, и я благодарен тебе за это. Считай, что для тебя у меня открыт неограниченный кредит …
Тщедушный «доктор» поднялся и подошел ближе к кровати, заговорив уже вслух:
– Если хочешь, я расстегну ремни или, наоборот, сделаю тебе всего один укол, и ты спокойно уснешь навсегда, и они не смогут завтра издеваться над тобой. Но прежде чем решить свое будущее, знай: я думаю, у тебя есть шанс дорого отдать свою жизнь, по крайней мере намного дороже, чем все мы получили за проданную нами свободу. Если решишься принять бой, тогда, как только тебя разбудят, проглоти вот эту таблетку, это химический ключ, который в момент начала твоего психологического распада под воздействием фуги блокирует ее действие. Никому еще не помогло, но в тебе я уверен.
Хоаххин слушал маленького заморыша и восхищался его отрешенностью. Хотя, наверное, он умер еще тогда, вместе с жителями своей деревни, и лишь страх перед жуткой болью заставлял его высовывать кончик носа из того водоворота, в который превратился остаток отмеренного ему существования. И все-таки он дождался.
– И еще, может, тебе пригодится то, что знает лишь пара моих друзей. Их Устанавливающий допускал на уборку в то помещение, где вызревал зародыш Проникающего. Зародыш еще очень слаб и не успеет набрать полную силу до вашей встречи, случайность это или таков замысел – мне неведомо. Но только имей в виду, у Могущественных никогда не бывает никаких случайностей!
* * *
Первая волна. Кости попали в мясорубку, и их скручивает и выворачивает, словно старые ржавые рельсы, на которые неосторожно вырвался тяжелый состав с углем. Ноги подгибаются под тяжестью гниющего на глазах и раздувающегося от гангрены тела. Внутренности вываливаются изо рта вместе с переваренным вчера ужином. Нервы, защемленные стальными зубьями волчьего капкана, скручиваются в тугой морской узел, затягивая колючей проволокой артерии. Длинная острая спица, пронзившая сердце в тот момент, когда твои легкие выдохнули весь воздух и теперь готовы разорваться и ошметками повиснуть на торчащих из груди переломанных ребрах… На тех самых ребрах, на которых уже полопалась и разошлась волдырями ожогов облитая жидким свинцом кожа. Боль. Животная, всепоглощающая боль, данная нам для предупреждения о том, что тело больше не в состоянии бороться за жизнь. Боль ждет от тебя немедленного действия, исправления той ошибки, которую ты опрометчиво совершил. Боль комкает, сжигает, рвет на части… Испанские инквизиторы были сущими детьми, их простые и незамысловатые приспособления часто убивали жертву еще до того, как ее успевали приладить к очередному «сапогу», дыбе или воронке с расплавленным металлом. Истинные профессионалы отправляли твое тело в объятия океана боли, лишив его при этом той границы, за которой мозг уже не готов ни чувствовать, ни сопротивляться. Но собственная боль – это еще не все.
Вторая волна. Вот боль близкого тебе человека, которую ты чувствуешь в десятки раз сильнее, на фоне которой собственные страдания меркнут, словно неудачная попытка рассвета в полярную ночь. Все твои погибшие друзья проходят мимо тебя и плюют тебе в лицо. Ты выжил? Как ты мог их бросить в той огненной круговерти? Как ты мог после этого ходить по земле, дышать воздухом, пить чистую родниковую воду? А твоя кормилица, изуродованное тело которой так и осталось валяться на камнях ледяной пустыни? Разве можно после этого жить? Смеяться? Кого-то любить? Ненависть, словно падающая тебе в душу бочка с напалмом, выжигает все, что хоть как-то, хоть когда-то доставляло тебе радость. Ты ненавидишь их всех! Ненавидишь так, что готов выдавливать им глаза, отрезать по сантиметру пальцы, втыкать в язык рыболовные крючки. Слезы обиды за то, что они разбегаются и не дают себя убивать, душат сожженное напалмом горло! Ты еще не успел разложиться, а они уже мочатся на твой труп. Ненавижу!!!
Третья волна. На полшага отступают боль и ненависть, и тут же настигает страх. Как в кошмарном сне, ты чувствуешь, что тебя догоняют, а ватные ноги прилипают к асфальту, и уже в самое ухо бьет чужое хриплое дыхание. Еще один взмах рукой, и тебя опять поглотит бездонная глубина боли, выдавливая из тебя последние пузырьки жизни. Страх боли еще сильнее, чем сама боль. Все что угодно, любые признания, любые доносы, только не все сначала. Душу за один лишь миг без боли, да пожалуйста, хоть на вес, хоть штуками!
Четвертая волна. Пустота. Мертвая холодная пустота. Все твои атомы рассеяны ядерным взрывом и разлетелись на миллионы километров. И даже воспоминания о боли, ненависти, страхе, кажется, лишь старались подтолкнуть тебя к мысли о том безграничном черном ничто, смотрящем на тебя жадными глазами из глубин абсолютной пустоты, в которую превратилась твоя душа…
…как в том зале на астероиде, где ты смог устоять перед соблазном, где нашел в себе силы, которые вложил в последний удар. Ты победил. А он проиграл. И теперь ты встанешь с колен и пойдешь дальше. А он украсит своим именем барельеф на каменной стене. И не он последний до тех пор, пока ты можешь дышать, любить, мечтать и надеяться. До тех пор, пока твои друзья будут искать тебя в темных подземельях проклятых миров, до тех пор, пока не сыгран последний футбольный матч в Храмовой горе и Пантелеймон не перестанет ставить свечки за здравие раба божия Хоаххина Острие Копья. До тех пор, пока георгиевская лента будет украшать твой портрет в зале воинской славы твоего боевого корабля. До тех пор, пока твое сердце бьется все ровнее и ровнее и твой самый главный враг, живший в тебе, раздавлен, как надоевший суетливый таракан…
