Лицо вампира еще больше исказилось, и в какой-то момент я подумал, что он бросится на шефа. На его месте я бы так и сделал – ведь Ричи был в своем доме. Вместо этого он прошипел:
– Если кто-то из гостей нарушил правила, я к этому не имею отношения!
– Вижу, ты решил стоять до последнего, – кивнул Скиф и достал из кармана бутылку водки.
– Это подло, Скиф.
– Ты заставляешь меня, Ричи.
Он открутил крышку, плеснул несколько капель на черные туфли вампира. Тот со змеиным шипением сорвал обувь с ног и проворно отполз в угол.
В этот момент звуки за стеной стихли – гости прекратили притворяться и прислушивались к происходящему в прихожей. В коридор высунулись любопытные головы. На лестнице со второго этажа, не решаясь спуститься вниз, замер слуга с подносом.
– Неужели ты не понимаешь, ублюдок, что создаешь мне огромные проблемы? – Вампир вжался спиной в стену – словно хотел провалиться сквозь нее.
– А как иначе? О чем ты думал, когда открывал у себя дома притон для нежити? Что все будет гладко, как в булочной? Ну, еще рюмочку…
Скиф поднял бутылку.
– Он приходил пару раз со Спайсом, – сдался Ричи. – Я не знаю, как его имя, – мы не требуем называть себя. Однажды они привели девку, брюнеточку, и поделили на двоих. Но там все было чисто, по лицензии.
– Как он выглядит?
– Высокий, светловолосый, широкоплечий, – свистел вампир себе под нос. Наверное, надеялся, что гости в зале не услышат, как он предает собрата. – Черные глаза, модно одет. Девчонка была без ума от него. Это все, что я помню, клянусь.
Скиф аккуратно завинтил пробку на горлышке бутылки и спрятал ее в карман плаща.
– Спасибо, Ричи. Ты очень помог.
* * *
На рассвете я предложил Нелли довезти ее до дома на «альпине». Мы ехали через дремлющий город, по пустым улицам, высоким мостам, широким площадям, и ветер, влетавший в открытое окошко, взметал мои волосы, приятно охлаждая голову. Длинный забор вдоль заброшенной стройки был плотно, в два ряда, уклеен черно-красными афишками «ВАЛЬПУРГИЕВОЙ НОЧИ» («ПЕРВОЕ ШОУ ЕВРОПЕЙСКОГО КЛАССА В МОСКВЕ»).
– Кто пойдет на эту дрянь? – хмуро спросил я.
– Билеты закончились еще месяц назад, – сказала девушка, – при том, что половину распространили по закрытой подписке. Не хочешь позавтракать?
Пришлось сделать крюк в центр – в нашем районе все заведения были еще закрыты. Едва мы подъехали к ресторану на Покровке, как над головой пророкотал гром, и следом хлынул проливной дождь. Я накрыл Нелли своей курткой, и мы со смехом бросились ко входу в ресторан сквозь сверкающую пелену воды.
Официант положил на стол меню, зажег нам свечу и отошел к бару.
– Ты заметила, – шепотом сказал я, – официант – Иной?
– Больше ничего интересного не наблюдаешь? – рассмеялась Нелли.
Я осмотрелся сквозь Сумрак. В дальнем конце ресторана добродушно гудели вокруг бутылки водки трое мужиков в деловых костюмах, с отпущенными галстуками. Похоже, сидели целую ночь. Все – Светлые. Дальше, на застекленной веранде, пили фруктовый чай парень и девушка – тоже Светлые…
– Это «Глубокий Сумрак», разве ты не бывал здесь раньше? Ресторан принадлежит Светлому магу, наши любят это место.
Я заказал омлет и кофе, Нелли – яблочный штрудель.
– Ты изменилась с тех пор, как я знаю тебя. Стала как будто веселей. Раньше почти не улыбалась.
Она, наклонив голову, лукаво посмотрела на меня. В голубых, как июльское небо, глазах ее отражалось пламя свечи, в светлых волосах мерцали мельчайшие капли дождя. Никакая магия, подумал я, никакие привороты ей не нужны для того, чтобы вскружить голову любому мужчине.
– Наверное, стала чувствовать себя уверенней, – сказала Нелли, – я ведь тоже недавно в Дозоре.
– Как поживает твой дядя?
Улыбка ее увяла.
– Спасибо, сносно.
– Ты не боишься уходить и оставлять его одного?
– Книжнику хватает общества тех, кто живет в его памяти. А уход за ним нужен минимальный – он почти не ест и не пьет. Понемногу тело его высыхает, превращаясь в мумию. Осталось два-три года, и мозг перестанет служить ему.
Я помолчал, помешивая ложечкой кофе.
– Они в городе, ведь так? Те ублюдки, что покалечили его. Сет, например.
– Да, он приехал пару лет назад из Лондона.
– Книжник знает об этом?
– Конечно. Мы долго искали его. Но это было непросто, как ты понимаешь.
– А Сет? Он знает, кто ты?
– Я все еще помню их голоса в Сумраке, – тихо сказала девушка, глядя на бегущие по стеклу струи дождя, – как они кричали и просили Дориана о пощаде. А я не могла пошевелить даже пальцем. Не могла даже заплакать.
– Ты все равно не могла бы им помочь.
Нелли тихонько всхлипнула, закрывая лицо ладонями. Я обошел столик, сел с ней рядом, обнял за плечи:
– Прости… разбередил тебе душу…
– Не в этом дело. – Девушка промокнула слезы салфеткой. – Они умерли ради меня, понимаешь? Мама, тетя. Книжник стал калекой… Будь он более мощным магом – просто бросил бы портал подальше оттуда, но его сила всегда была в другом… Понимаешь, они пожертвовали собой, отвлекли внимание, чтобы я спаслась. Чем я это заслужила?
– Ты ни в чем не виновата…
– Ах, Матвей, бывает и такая вина. Бывает.
Я только провел рукой по ее волосам, собирая дождевые капельки. Она явно недоговаривала что-то.
Глубоко под всем этим кроется какая-то тайна – тебе лишь показали ее краешек. Знает ли о ней Скиф?
– Что ты собираешься делать?
Нелли посмотрела на меня с печальным интересом:
– А что бы сделал ты, имея пятый уровень – и то с натяжкой, против такого сильного и злобного врага?
– Я бы перевернул мир, но отомстил.
Она накрыла мою ладонь своей.
– Иногда «перевернуть мир» означает долго и терпеливо ждать своего шанса.
В разрывах лохматых облаков в сыром небе подслеповато щурилась луна. Одинокий покосившийся фонарь едва освещал узенький проулок и ряды ржавых, переполненных мусором контейнеров. Здесь, в Бирюлево, на южной окраине города, не было дорогих ресторанов и неоновых реклам – только мрачные силуэты спящих девятиэтажек, разбитый асфальт под колесами и далекий лай собак.
Мы оставили машину у въезда в гаражный кооператив, миновали пустую будку охранника и долго шли в почти абсолютной темноте. Наконец ряды гаражей кончились, мы перебрались через поваленный бетонный забор, и Скиф сказал:
– Теперь будь наготове.
Покосившийся деревянный дом стоял здесь, наверное, с дореволюционных времен. На втором этаже из давно разбитых окон проросли деревца. Я слышал, как в курганах мусора вдоль стены попискивают голодные крысы. Мы медленно обошли кругом.
