– Здесь не выдают пропусков, – хмуро бросил он и принялся куда-то звонить по выцветшему голубенькому телефонному аппарату без кнопок и диска. Содержания разговора я не услышал: офицер предусмотрительно опустил стеклянное окошечко. Наконец он бросил трубку, выдвинул к нам лоток с документами и махнул рукой.
В боковой части ворот со скрипом открылась калитка. Два человека в комбинезонах цвета хаки отконвоировали нас в небольшой холодный зал – здесь они в третий раз проверили наши документы, заставили расписаться в журнале, а затем – раздеться до белья. Всю нашу одежду и обувь исследовали на рентгеновском аппарате.
Никакой магии тут нет в помине, думал я, шагая после этой процедуры со своими спутниками по усыпанной еловыми иголками дорожке. Зачем Скиф разыгрывает спектакль? Мы могли легко пройти все эти кордоны в Сумраке.
Прямо среди леса я увидел несколько аккуратных одноэтажных домиков. По тропинке между ними прошел человек в белом халате, он приветливо кивнул нам как ни в чем не бывало и удалился по своим делам. Кроны корабельных сосен покачивались в вышине над нами, закрывая крошечный городок от спутниковых глаз с неба. На стволах там и тут я заметил серебристые ящики и сетчатые воронки локаторов. Спецсвязь. Или наоборот, «глушилка» любых сигналов.
– Думаю, нам сюда, коллеги, – сказал Скиф, сворачивая к центральному зданию.
По-прежнему нигде не было видно ни таблички, ни доски с гербом и названием организации. Я уже не удивился, обнаружив еще один КПП на входе в здание. Здесь нас принял пожилой мужчина в мятом белом халате, с красным испитым лицом. Он переписал данные из наших фальшивых документов в пухлую клеенчатую тетрадь, затем сфотографировал нас анфас и в профиль и взял отпечатки пальцев.
– Идите через крыльцо во внутренний двор, – проинструктировал он сиплым голосом, – прямо будет другое крыльцо, там увидите. Геннадий Владиленович уже, наверное, пообедал и ждет вас.
Пройдя внутренний дворик, я обернулся. В окне качнулась занавеска – красное испитое лицо спряталось в темноте.
До чего неприятное место.
Толкнув скрипучую несмазанную дверь, мы оказались в темном коридоре. Здесь явно экономили электричество. В тусклых отсветах далекого окна поблескивал истертый до дыр линолеум. Едва заметно пахло тряпками для мытья полов и подгоревшим картофелем – как в старой провинциальной столовой.
– Серко Геннадий Владиленович, – вслух прочел Скиф табличку на обитой дерматином двери.
– Что-то вы долго, товарищи, – донесся голос откуда-то из мрачных недр коридора, – я ждал вас еще утром.
Низенький, очень худой человек в белом халате бесшумно подошел к нам, достал увесистую связку ключей и зазвенел ею, открывая дверь кабинета. Человек был абсолютно лыс, по полированному черепу скользили быстрые блики. Кожа лица его напоминала сырое комковатое тесто с синими прожилками. Руки он нам не подал; вошел в кабинет, скользнул за стол и уставился на нас с плохо скрываемой неприязнью:
– Садитесь, что ли.
Мы сели на потертые грязноватые стулья. Подо мной сиденье ощутимо скрипело и грозило провалиться. Все в этом странном месте было старым и непрочным, родом откуда-то из шестидесятых годов – и грязный мозаичный пол, и облупившаяся краска на окнах, и серые картонные папки в шкафу. Все, кроме крепких замков, дверей и заборов.
– Геннадий Владиленович, я буду откровенен с вами, – начал Скиф, – цель нашей инспекции: определить дальнейшую судьбу вашего учреждения.
– Хотите меня закрыть? – Серко нацепил на нос маленькие круглые очки – это придало ему одновременно жалкий и пугающий вид.
– Все будет зависеть от результатов…
– Вы понятия не имеете о том, чем я здесь занимаюсь, – перебил Серко, сверкая очками, – это важнее всей прочей дребедени, которая финансируется Минобороны, вроде разумных дельфинов и собак-камикадзе. Я не подчиняюсь вашим лубянским начальникам, есть защищенная строка в бюджете…
Скиф немного повысил голос:
– Любезнейший Геннадий Владиленович! Напоминаю, что глава Минобороны подчиняется председателю Правительства, а он ждет моего доклада.
Серко крутил в руках карандаш, и казалось – вот-вот сломает его.
– Не стоит сразу заводиться, товарищ Серко, – усмехнулся Скиф, – возможно, все будет ровно наоборот – и вам дадут дополнительное финансирование. Есть и еще один момент. – Он сделал паузу, любуясь вмиг посветлевшим лицом ученого. – Как вы понимаете, органы безопасности тоже не сидят сложа руки. У нас есть отдел, изучающий схожую проблематику. Возможно, речь пойдет о переводе обоих подразделений в рамки одного большого проекта.
– Что у вас есть? – быстро спросил Серко.
Скиф рассмеялся:
– Я вижу, вы настоящий ученый.
– А вы сомневались, товарищ генерал Григорьев?
«Генерал Григорьев» – такое звание и фамилия значились в фальшивых документах шефа.
– Геннадий Владиленович, не будем терять время. Вы расскажете нам о вашем учреждении, и мы оставим вас в покое. Интересует чисто научная сторона. В финансовые и прочие вопросы вдаваться не будем.
Серко вскочил, прошелся по кабинету, скрипя суставами. Затем встал у окна, скрестив на груди руки: маленький, собранный, готовый к бою.
– Я был уверен, что в один прекрасный день это произойдет. Дегенераты-генералы в Штабе никогда не понимали до конца всей важности проекта, но я знал – однажды начальство моего начальства явится задавать вопросы. Что ж, пусть будет так, как вы говорите. Мои знания и мои наработки послужат стране. Когда я сказал, что это важнее всей деятельности Минобороны, я нисколько не преувеличил. Товарищи, с того момента, как вы увидите моих подопечных, все ваши представления о жизни и ее законах изменятся навсегда.
Скиф благосклонно кивнул. Я сидел на своем стуле, закинув ногу на ногу, и молился о том, чтобы его ножки не подломились.
– В структуре министерства мы значимся как особый отдел статистических исследований, – продолжал ученый, – работаем с начала семидесятых годов. Изначально сбор и обработка некоторых статданных и была нашей задачей. Если точнее – изучение статистических аномалий. К примеру, есть деревня на сто двадцать домов в томской тайге. И в этой деревне на протяжении многих лет не фиксируется уголовных преступлений – за исключением, может быть, мелких краж, совершенных подростками. Ни убийств, ни изнасилований, ни вооруженных грабежей. Несколько сотен человек населения, леспромхоз, приезжие рабочие. Преступлений нет.
Мы переглянулись. Серко надменно смотрел на нас, наслаждаясь эффектом.
– Еще. Наш человек приехал в это село под благовидной легендой и прожил там год. Он не проводил никаких сложных исследований, только общался с местным населением, осторожно изучая слухи. Так вот, по возвращении он с уверенностью заявил: участковый милиционер в деревне – человек с паранормальными способностями. Это его заслуга в том, что в деревне нет преступлений. Мы попытались привезти участкового в Москву – но отправленные к нему люди исчезли и нашлись только спустя неделю в Хабаровске, на вокзале. Что произошло, объяснить не смогли. Лакуна в памяти. Больше мы таких попыток не делали – но зато удалось (не спрашивайте как) на три недели выманить участкового в областной центр. В его отсутствие в деревне случилось одно убийство на бытовой почве и одна попытка изнасилования.
