С фотографии на меня смотрел светловолосый, крепкий, симпатичный, но, пожалуй, слишком серьезный мальчишка. Наверное, уже предощущает нелегкую судьбу. Сочувствую, малыш. Для начала Темные и Светлые силы передерутся за тебя, стараясь привлечь в свои боевые порядки, а затем победитель будет ковать из тебя наконечник копья для удара в лоб врагу. Впрочем, с таким потенциалом ты и сам со временем можешь увлечься игрой судьбами.
– Что, если Темные уже инициировали его?
– Сомневаюсь, – задумчиво покачал головой шеф, – скорее, тут более сложная игра. Знаешь, Кот, мне кажется, нас впервые за много лет ждет что-то по-настоящему страшное.
Он смотрел куда-то сквозь меня.
– Нет ли здесь нечестной игры со стороны Гантрама? – помолчав, спросил я. – Мы уже столько вложили в Артема…
Скиф поднял глаза:
– Ты ошибаешься, Кот. Он всего в жизни добился сам. Ты что, думал, мы его толкаем вверх?
– Разве нет?
– Не стоит везде видеть длинные руки Дозоров. Иногда талантливый ребенок – просто талантливый ребенок.
– До поры.
– Да. Он может стать Великим Иным.
– Где это место, куда они увезли мальчика?
– Они нам не доложили, – усмехнулся Скиф, – но есть версия, что оно находится неподалеку от поселка Туркуши – это Нижегородская область, между Муромом и Арзамасом.
– Почему там?
– Ходили какие-то смутные слухи о лагере для детишек Темных в Поволжье. И еще: неделю назад Завулон провешивал в район Туркушей тщательно скрытый портал. Он пробыл в этом месте почти двое суток и так же тайно вернулся в Москву.
Что ж, по крайней мере тут нечто действительно важное. Стоит съездить и посмотреть на месте.
– Когда ехать?
– Прямо сейчас. Возьми с собой Рысь – действовать придется в лесу, она тебя прикроет. Очень странно, что Завулон провел там столько времени… сейчас все его дела и помыслы посвящены грандиозному шабашу в Лужниках – а он уезжает на две ночи в деревню. Узнай зачем. Может быть, исчезновение Артема и не связано с этим. Нужно разобраться, Кот.
Пока я собирался да ездил за Женькой, подступил вечер. Муром встретил нас мокрыми разбитыми улочками и золотыми куполами церквей, блестящими после дождя в лучах закатного солнца. Мы с Женькой без аппетита поужинали в маленьком кафе на окраине города.
– На ночь глядя в эти Туркуши лучше не соваться, – заметил я, – что скажешь, если двинем туда на рассвете?
– Лично я, – потянулась волшебница-перевертыш, – собираюсь в эту ночь впервые за долгое время как следует выспаться, – и кивком указала мне за спину.
Я обернулся. Через дорогу от нас находилось трехэтажное новенькое здание из красного кирпича. «Гостевой дом «Прасковья», прочел я на доске у входа. Пожалуй, Рысь дело говорит. Завтра с утра нам понадобится много сил.
Расплатившись с официантом, я дошел до гостиницы и позвонил на ресепшене в колокольчик. Женька осталась ждать у машины.
– Добро пожаловать, сударь – по лестнице со второго этажа спустилась женщина-администратор, – с приездом в древний Муром. Надолго к нам?
– Здравствуйте. Мне бы номер на ночь.
– В одноместный изволите?
Я посмотрел в окно. Женька прислонилась к капоту «рено альпин» и запалила свой «Captain Black». Она с усмешкой сказала что-то троим мальчишкам, которые в восхищении разглядывали машину, – и те в ответ рассмеялись.
Мальчишкам нравится Женька. Всем вокруг нравится Женька! И только ты один остаешься дальше от нее, чем ей хотелось бы.
Изорванные полосы тяжелых дождевых облаков протянулись в фисташковом небе, словно исполинские пальцы великана, занесшего свою лапу над городом. Медно-рыжие, как рысья шерсть, волосы Женьки пылали в лучах заката. Почувствовав взгляд, девушка повернулась ко мне и помахала длинной рукой – худенький силуэт на фоне тревожного неба.
– Двухместный, – сказал я, – с двумя отдельными комнатами. Есть такой?
– Любой каприз за ваши червонцы, сударь, – зевнув, ответила администратор.
Вещей у нас почти не было – только две дорожные сумки. Я ждал привычных шуток и заигрываний со стороны моей напарницы, возможно, даже предложения отправиться в бар, но Женька быстро приняла душ и ушла в свою комнату. Я лениво пощелкал программы телевизора и заглянул к ней в приоткрытую дверь.
Девушка лежала в постели с закрытыми глазами, накрывшись простыней. Из-под края простыни выглядывала длинная худая нога со свежей царапиной на коленке – след недавней тренировки. На журнальном столике у кровати тихонько тикал будильник, поставленный на шесть утра. Я на цыпочках подошел к окну и задернул занавеску.
Вот умница. Сразу уснула. У меня так не получится.
Я зашел в душевую кабину и долго стоял под струями теплой воды, подняв голову к потолку.
Мне кажется, нас впервые за много лет ждет что-то по-настоящему страшное.
А разве то, что мы видим вокруг каждую ночь, – не страшно, Скиф?
Завтра я полезу со своим четвертым уровнем в лес, где Темные что-то пакостное творят с ребенком, и, возможно, не с одним. Это не страшно? Чем там мог заниматься Завулон два дня?
Для меня ли это задание? Опытный Квинт или ловкий Куно разве не справились бы лучше?
Именно для тебя, Кот. Ведь ты у нас профессиональный вор, мастер проникновений. Для этого тебя и пригласили в Дозор.
Я сделал воду похолоднее, чтобы лучше думалось.
Лезть туда напролом через заборы будет ошибкой. Это тебе не «замок» Маклера, где можно было наследить и сбежать. Здесь надо посмотреть, запомнить и удалиться незамеченным. Что там может быть? Секретная лаборатория, где Темные копаются в мозгах детишек, нейтрализуя «светлые» извилины? Самая тайная база Тайного Дозора?
Вряд ли Артем Локшин там единственный потенциальный Иной. Стал бы Завулон мотаться ради одного ребенка. Слушай, а ведь это идея. Почему бы мне не перекинуться в ребенка самому…
За дверью ванной что-то со стуком упало, я услышал, как Женька негромко вскрикнула. Не успел я толком испугаться, как девушка втиснулась в душевую кабинку и со слезами на глазах прижалась ко мне.
– Что случилось?
– Такой страшный сон, – девушка всхлипнула, – мне приснилось, что Темные нас всех перебили… весь Тайный Дозор… Андрея взяли в плен и что-то ужасное хотели с ним сделать…
Она разрыдалась, как маленькая девочка. Андрей – это Скиф, сообразил я, закрывая свою наготу полотенцем.
– А меня… меня… бросили в реку умирать… Я лежала на дне… еще живая, и смотрела сквозь воду…
– Тише, тише, Женя, – сказал я, чувствуя, как у меня начинают дрожать руки, – это только сон. Все только сон.
Рыжие волосы намокли, потемнели до черноты и прилипли к голым плечам Женьки. Искаженное плачем веснушчатое лицо стало незнакомым, будто чужим. Я долго умывал ее холодной водой, нашептывая что-то успокаивающе-бессмысленное, и вскоре девушка перестала плакать. Она всхлипнула в последний раз и без сил повисла на мне.
