Белая, как веснушчатый мел, Женька тоже потянула вверх руку.
– Не надо, Жень, – тихо проговорила Нелли.
Рысь, прожигая ее взглядом, подняла и вторую руку.
– Больше никого? – спросил Скиф. – Тогда кто «за»?
Куно, Костя, Квинт, сама Нелли.
– А ты сам что же? – удивленно сказал Фрейд.
– Я воздержался, – на Скифа было страшно смотреть, – итак, четверо против трех. Решение принято. Пойдет Герда.
Я поймал ее выходящей из кабинета Скифа. Знал, что это безнадежно, но сделал еще одну попытку.
– Нелли, не ходи. – Я преградил ей путь. – Можешь смеяться сколько угодно, но у меня плохое предчувствие. Придумай что-нибудь… скажи, что тебе плохо.
– Это невозможно, Матвей. На моем месте ты тоже пошел бы.
– Я – другое дело.
– Почему же? Чем ты отличаешься от меня?
– Таких, как я, на свете миллионы. Таких, как ты, больше нет…
Нелли впервые за долгое время улыбнулась мне:
– Ничего уже нельзя изменить. Но мне приятно, что тебе не все равно.
Она обошла меня, как обходят досадное препятствие на дороге, и вышла из зала.
Я не обманывал Нелли, когда говорил о предчувствии.
Мы все – пассажиры поезда, на полной скорости летящего к обрыву.
За дверью, в кабинете Скифа, что-то звонко крикнула Женька. Значит, она тоже там. По крайней мере Нелли не была с ним наедине, подумал я с облегчением. Стыдно признаться, но я все еще ревновал к нему.
Скиф тихо и зло что-то сказал Рыси в ответ.
Я поймал себя на том, что думаю о своей рыжей напарнице с раздражением. А ведь еще вчера мне казалось – я почти люблю ее.
Интересно, зачем шеф пригласил их обеих в кабинет? Решил заняться нашими любовными делами?
Нет. Он хочет добиться мира между девушками. Хотя бы на эту ночь. Ему нужно, чтобы мы все снова стали командой.
Как все плохо-то, а… Скорее бы уже осталась в истории Вальпургиева ночь 1998 года – и мы заживем нормальной жизнью.
Я не знал еще, что возврата к прежней жизни уже не будет никогда.
* * *
За окнами сгустились фиолетовые сумерки – и мы все снова собрались в зале. Все, кроме Женьки.
Нелли положила на стол катану в расписанных черными иероглифами ножнах (я знал перевод этой надписи: «Добро, сделанное тайно, вознаграждается явно»). С тихим щелчком извлекла из рукава тонкий кинжал, похожий на коготь, бросила его рядом с мечом. Затем присела на корточки, засучила правую брючину джинсов, отстегнула закрепленную на лодыжке кобуру с маленьким шестизарядным револьвером.
Мы молча смотрели.
Девушка бережно отцепила изумрудные сережки-капельки, присоединила их к коллекции оружия на столе. Потом добавила к ним золотое колечко с мизинца.
– Амулет, – напомнил Скиф.
Нелли послушно сняла с шеи цепочку с круглым куском янтаря.
Не снимай никогда. Это защита.
– Утром я все верну тебе в целости и сохранности, – пообещал шеф.
– Как это будет? – вздохнула Нелли. – Ты усыпишь меня?
– Этого не потребуется. Мы сейчас съездим с тобой на Сокол, в Большой Дозор; там тебе наложат фальшивую память и сделают маскировку. У тебя будет обычная блеклая аура усталой молодой девчонки. Потом отвезем тебя в центр и выпустим из машины. Ты придешь в себя через несколько секунд. Ты будешь помнить, что ты студентка, что перебрала вина на вечеринке и должна пешком добраться до дома, где тебя ждут родители. Метро уже закрыто, денег на такси у тебя нет, и ты боишься садиться в машину к незнакомцам. Мобильного телефона тоже нет. И вот что: лучше оставь сумочку с личными вещами и документами здесь. Твой маршрут проходит, – он задумался на мгновение, – от Моховой улицы параллельно Тверской на северо-запад. Но на Тверскую не выходи, наоборот – держись в тени и избегай людных улиц. Ты не хочешь привлекать внимания. Ни с кем не заговаривай первая – пусть он сам заинтересуется тобой. Будь осторожна, переходи дороги только на зеленый свет и по «зебре», не хватало тебе еще под машину угодить. На площади у Белорусского вокзала перейди через железную дорогу по мосту. Не доходя до Сокола, сверни влево и ищи дворами дорогу к Звенигородскому шоссе. Если не встретишь вампира – иди обратно на Моховую тем же путем.
– Она так всю ночь будет бродить, – угрюмо сказал я.
– Это нам и нужно, – ответил Скиф.
Он достал из ящика бутылку красного вина и стакан, наполнил его до краев.
– Пей.
Нелли залпом выпила вино, закашлялась. Скиф погладил ее по спине:
– Давай еще один, Герда. Все должно выглядеть натурально.
Я отвернулся. Слабенькая надежда затлела у меня под сердцем. Возможно, вампира оттолкнет запах алкоголя. Да, я слышал, что среди его жертв были подвыпившие девушки, но мне так хотелось надеяться…
– Вампир никогда не прикоснется к спиртному, – словно в ответ на мои мысли сказал Фрейд, – но некоторые с удовольствием пьют именно кровь пьяных людей. Человек с парой промилле алкоголя в крови уже в стельку пьян. Такая концентрация не может повредить кровососу.
Замолчи, старый болтун.
– Еще стакан, – не останавливался Скиф.
– Она же упадет, – заметил я.
– Никто не упадет. По крайней мере сегодня ночью. Слушай меня внимательно, Герда: если встретишь его, постарайся заговорить ему зубы. Если он нападет – ты должна убегать. Не драться с ним, не пытаться остановить. Пусть это намертво отпечатается в твоей памяти: как только он проявит себя – беги со всех ног.
Мы все по очереди подошли к Нелли и обняли ее. Девушка изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой, но под конец губы ее задрожали.
– Если что-то случится, – сказала она, – позаботьтесь о моем дяде.
– Даже не думай, – ответил Скиф, – ты сама о нем позаботишься.
В двери зала вошла Женька, остановилась у входа, сложив на груди руки. Глаза ее были мокрыми, но лицо сохраняло бесстрастное выражение.
– Надо идти, – покосившись на Рысь, заметил Квинт.
Нелли подошла к Женьке и вдруг обняла крепко, прижалась щекой к ее щеке:
– Прости меня, если в чем-то виновата перед тобою. Я всегда считала тебя сестрой.
Женя ничего не ответила. Лишь желтые глаза ее стали огромными, как два куска янтаря.
Мы вышли на улицу. Вечер выдался промозглым и сырым – с неба летела мелкая водяная пыль. Я видел, как вдалеке, по Шаболовке, проносятся в оранжевом свете фонарей автомобили, взметая колесами воду из луж. Вряд ли кому-то в здравом уме пришло бы в голову гулять по городу в такую погоду.
