– Я помогу тебе, – повторил длинноволосый, и Бычара радостно охнул, заметив у него в руке бутылку водки «Распутин».
– Зачем ты мне помогаешь? – уже погружаясь на дно, в последний раз попытался барахтаться он.
– Потому что я твой единственный друг на земле.
Человек с рыбьими глазами шагнул в прихожую. Нежно обхватил шею плачущего панка крепкими жилистыми руками и принялся неторопливо массировать ее.
– Хорошая шея, тонкая, – сказал он тоном мясника, вернувшегося из долгого отпуска, – я сделаю все красиво и быстро.
Глава 1
28 апреля 1998, 20:07
50 часов до начала шоу
– На первый путь прибывает скорый поезд номер пятьдесят четыре «Москва – Чебоксары», нумерация вагонов от головы состава. Стоянка поезда десять минут. Повторяю…
Я открыл глаза, потянулся. За окном купе в сиреневых сумерках медленно проплывали провода и придорожные столбы. Тускло мигнул болотно-зеленый глаз семафора. Где-то далеко и невнятно бубнил сонный голос дикторши.
Поезд. Купе. Я лежу на нижней полке под теплым ворсистым одеялом. Почему я в поезде?
– Как твоя рука, Матвей? – услышал я голос Нелли. – Я поколдовала над ней немного, когда ты заснул.
Я стянул с себя колючее войлочное одеяло и сел, растирая затекшее плечо. Вот это я поспал так поспал! Впервые за несколько недель я просто дрых без задних ног и не думал ни о каких проблемах и заботах.
Нелли сидела по-турецки на полке напротив. На щеке ее отпечатался красный след от подушки. Мы спали, не раздеваясь, не заказав у проводницы белье, лишь накинув одеяла.
– Рука ничего, – пробормотал я, – где мы?
– Все, приехали, мелюзга, – раздался из-под потолка голос Квинта, и с верхней полки свесились его мосластые ноги в теплых носках, – славный город Арзамас.
– У тебя такой ошалелый вид, – с улыбкой сказала мне Нелли, – словно ты провел в коме десять лет, очнулся и посмотрел новости.
В голове понемногу прояснялось. Я вспомнил ночную охоту на вампира, стычку с Дневным Дозором и заключенную с Темными сделку. Всплыло в памяти и короткое совещание на платформе Курского вокзала, неприветливое лицо Скифа в каплях дождя и его низкий, сиплый от усталости голос:
– Я надеюсь, Евстратов просто ушел в запой и потому не отвечает на звонки. Ситуация безобразная, но, к сожалению, ничего необычного в ней нет. У вас простая задача – найти его и выяснить, какого дьявола он без разговора с Центром дал согласие Темным на создание детского лагеря. После первого мая пусть приедет в Большой Дозор и там объяснится.
– Но мне кажется, – начал я, – до Вальпургиевой ночи нам всем нужно быть в Москве…
– Что тебе нужно, Кот, – прервал шеф, – это хорошенько отдохнуть и набраться сил. И Герде тоже. Поезд до Арзамаса идет семь часов. Вы сейчас сядете в купе и будете всю дорогу спать как убитые. Это приказ.
Квинт с сомнением посмотрел на нас:
– Я когда-то встречал этого Евстратова. Он показался мне неглупым Иным. Боюсь, водка тут ни при чем.
– Поэтому ты и едешь с ребятами, – кивнул Скиф, – будешь за старшего. Узнайте, что там произошло, и действуйте по обстановке. Ровно в полдень тридцатого апреля чтоб все трое были в офисе.
– Постой. А что, собственно, говорят в его оправдание в арзамасском Дозоре? – спросил я. – Можно же с ними связаться.
– Евстратов единственный дозорный в своем городе. Еще вопросы есть?
У меня к Скифу было, как всегда, немало вопросов, но я решил оставить их при себе. Ночной Дозор из одного сотрудника? Впрочем, почему бы и нет. Арзамас – город небольшой.
За окном на фоне гаснущего заката появился темный треугольный силуэт вокзала. Вагон остановился с глухим лязгом.
Вещей у нас не было – только личное оружие да телефоны. Мы выпрыгнули из поезда и бодро зашагали по усыпанной мусором и окурками платформе под указатель «Выход в город». На площади перед вокзалом сонно покачивали ветвями березки, у табло с расписанием скучали несколько таксистов. Не обнаружив признаков ресторана или кафе, мы направили стопы к киоску с шаурмой и беляшами. Здесь мы с Квинтом жадно набросились на еду, Нелли же равнодушно посмотрела на витрину и отказалась даже от пирожка.
Я молча жевал шаурму, глядя вслед уходящему дальше на восток поезду. Из-за угла здания вокзала выглядывала застенчивая розовая луна. В холодной фиолетовой дали перекликались сиплыми голосами тепловозы. Я зябко поежился. После вчерашней ночи не скоро еще смогу без страха бродить по улицам в темноте.
– Не вешай нос, Котовский, – Квинт все прочел на моем лице, – пройдет немного времени, и эти издержки профессии станут для тебя привычным делом, как мытье рук.
– Не станут, – буркнул я, – никогда.
– Начинающий врач тоже зеленеет лицом при виде опухолей и гноя. Потом привыкает. И мы с вами, мелюзга, такие же врачи, по сути.
– Погибшие люди – не опухоль.
– Хватит себя казнить! Не ты их убил, а Темные.
– Но если бы не я, Лещук бы не…
– Вампиры каждый день выпивают десятки, сотни людей по лицензии. Мы не можем им запретить сосать кровь, так что просто прими это, и все.
Хороший он мужик, Юра-Квинт. Уверенный в себе Светлый воин. И мне так хотелось ему поверить… но лица мертвых девушек не шли из головы.
– Я постараюсь, – тихо ответил я, вытирая руки о салфетку.
– Это Дориан. – Нелли достала свой маленький револьвер (в лунном свете сверкнул барабан), быстро проверила его, спрятала в наплечную кобуру. – Я предупреждала тебя: нельзя его слушать. Все, что он скажет, – змеиный яд.
– Это вопросы морали, – сказал Квинт, дожевывая бутерброд с сыром. – Если бы вы, молодежь, поработали в Большом Дозоре, вам бы чаще приходилось ломать голову над ними. Представь, Кот, ты идешь по улице. У тебя на глазах взрослый человек бьет ребенка. Что ты сделаешь?
– Побью этого взрослого, – пожал плечами я.
– Герда?
– Проведу реморализацию, – сказала девушка, – если остался лимит на вмешательство.
– И будете уверены, что это правильно? Не раздумывая, не вникая? А если ребенка наказывают за дело? Если наказание спасло бы его в будущем от больших неприятностей, а теперь он вырастет убийцей и бандитом?
– Конечно, уверены, – ответил я, – пусть взрослый человек учится своего ребенка нормально воспитывать, без кулаков.
– Бывают такие ситуации, когда надо и кулак включить.
– Не надо доводить до таких ситуаций. Значит, раньше взрослый ошибся, а теперь за свои ошибки бьет маленького и слабого.
Квинт вздохнул:
– Это сейчас тебе кажется, что все просто, пока молодой… Ладно, давайте не будем терять время. Евстратов живет на улице Калинина – можно дойти пешком. Главное, ты больше не раскисай.
