Вдруг я понял, что Нелли сидит рядом со мной на широкой полке, служащей мне постелью. Ее прекрасные глаза оказались совсем рядом; я почувствовал ее легкое теплое дыхание и волнующий запах волос.
Губы Нелли слились с моими.
– Я тоже рада, что ты на нашей стороне, Матвей, – сказала девушка.
Сон слетел с меня. Наши губы снова встретились – и в этот раз поцелуй длился куда дольше. Не отрывая губ, я стянул с нее джинсовую курточку, непослушными пальцами принялся расстегивать блузку.
– Подожди, я сейчас… я сама, – прерывисто прошептала Нелли.
Она встала, закрыла дверь купе на замок и скинула с себя одежду.
В сиянии луны тело Нелли было совершенно белым, идеально прекрасным, без единой родинки или пятнышка. Тренировки не лишили его нежности и плавных очертаний. Светлые слегка вьющиеся локоны рассыпались по узким плечам, стыдливо прикрыли большую красивую грудь. Отраженным светом звезд искрился на шее янтарный амулет.
– Иди ко мне, – одними губами сказала девушка.
Мы занимались любовью долго и с нежностью, забыв про усталость и тревоги, покрывая бесчисленными поцелуями лица, плечи и грудь друг друга.
В конце Нелли застонала, и я почувствовал, как по телу ее прокатывается сладкая судорога.
Я наклонился над ней и прошептал на ухо несколько слов.
– Повтори, пожалуйста, – услышал я – и поймал губами соленую влагу на ее длинных ресницах.
Я с удовольствием повторил.
* * *
Луна исчезла за облаками. Мы лежали, завернувшись в одно одеяло на двоих, почти в полной темноте, и слушали стук колес.
– Скиф убьет меня, – сказал я.
– Ты его неправильно воспринимаешь, – Нелли сладко потянулась, провела тонкими пальцами по моей щеке, – он вовсе не такой зверь, как кажется.
– Это с вами, девочками, он не зверь. А с нами может озвереть…
– Ну, не сделал же он тебе ничего из-за Женьки.
Я замер.
– Не напрягайся так, – вздохнула Нелли, – считай, что я уже забыла ту историю. К тому же она наверняка задурила тебе голову. Нет, я не про ложь… все-таки Рысь – волшебница, и довольно сильная.
В памяти вспыхнуло раннее утро в Муроме. Я проснулся тогда на рассвете, и рядом, неотрывно глядя на меня, лежала Женька. Губы ее беззвучно шевелились, словно она… словно она произносила заклинание!
– Черт! – воскликнул я. – Черт!
– Тише ты, весь вагон перебудишь.
– Я мог бы догадаться…
– Говорю же тебе: это в прошлом. Я все забыла. И ты забудь.
Никогда нельзя терять бдительность, если имеешь дело с женщиной.
– Завтра утром, – тихо добавила она, – забудь все лишнее.
Забудешь такое, как же.
– Нелли.
– М-м?..
– Тебе никогда не хотелось уйти из Дозора? Хотя бы в Большой?
Она помолчала, словно вспоминая.
– Думаю, всем дозорным хочется иногда… Знаешь, у меня было печальное детство и юность, и, может быть, поэтому я люблю покой и созерцание. Люблю море, горы. После войны мы с Книжником долго жили в Крыму. На север от Севастопольской бухты, в Каче, есть старый дом с зеленой черепичной крышей. Когда-нибудь я бы хотела туда вернуться. Тогда я еще надеялась дядю вылечить, долго училась по его книгам…. Там высокий обрывистый берег, с него открывается вид на море. На много километров вокруг одно только море – бирюзовое, в золотых пятнах солнца; или серо-стальное, в льдистой белой крошке; или темно-синее, как перевернутое небо. Море никогда не бывает одинаковым, оно все время меняется – поэтому к нему нельзя привыкнуть, и его невозможно разлюбить.
Я молча слушал. Самое большое море в моей жизни – Клязьминское водохранилище.
– А еще я с детства была жуткой трусихой. И сейчас не могу полностью победить страх.
– Ты не трусиха. Ты очень смелая.
– Я научилась скрывать это. Я слабая волшебница, домашняя девочка и романтичная плакса. Но даже я не чувствую себя вправе отступить. Все хотя бы раз хотели уйти из Дозоров – однако никто не уходит, – прошептала Нелли, целуя меня, – по крайней мере по своей воле. Да, мы мечемся и мучительно выбираем… но остаемся на выбранном пути…
Мы снова занялись любовью, на этот раз спокойно и неторопливо. И хотя наслаждение стало еще более ярким, в нем присутствовала нотка печали. Кто знает, случилась бы эта ночь, если бы назавтра нас не ждала смертельная угроза? Мы были двумя детьми, играющими на пляже в тени надвигающегося цунами. Наши тела слились в одно целое, и я не сразу заметил, что при каждом движении мы ненадолго соскальзываем в Сумрак. Я не чувствовал ни его холода, ни пронизывающего ветра – нас окружал золотистый пульсирующий кокон Света, мы купались в его сиянии, растворяясь друг в друге, поднимаясь к наивысшей точке, в которой Свет заполнил весь мир…
Вскоре усталость победила возбуждение, и Нелли погрузилась в сон у меня на плече.
Я еще долго лежал в полудреме. Моя любовь оказалась сильнее чар Рыси; любовь рано или поздно побеждает любое колдовство. Но одна мысль не давала мне спокойно уснуть. Что бы тогда ни собиралась напророчить Яночка в «Глубоком Сумраке» про нас с Нелли – я не хотел верить в это, однако где-то в глубине души все же скреблись кошки. Из всех Светлых Иных, что я встретил в жизни, Нелли ближе всех подходила к идеальному образу Светлой волшебницы. Уверен, она ни разу в жизни не совершила даже мелкого, даже вынужденного зла. Ни одно ее слово или поступок не несли на себе хотя бы следа Тени. Если подумать, я был во многом ее противоположностью. Чем же эта связь могла угрожать мне, нам – или кому бы то ни было? С самого детства Нелли училась терпеливо преодолевать трудности и не бояться того темного ужаса, что преследовал ее семью. Низкий от природы уровень Силы она компенсировала большим объемом знаний и упорными тренировками. Она преданно оберегала слабый огонек жизни в сварливом самовлюбленном инвалиде и готовила себя к мести за семью, словно шаолиньский отшельник. Даже странно, что она оставила свое затворничество и примкнула к Ночному Дозору лишь недавно. Но мне ли печалиться по этому поводу?
Вновь, как тогда в машине, я осторожно наклонился к спящей Нелли и поцеловал ее в губы. Ответом мне была едва видимая в темноте улыбка.
Так, в беспокойных размышлениях, я незаметно провалился в забытье.
Звонок мобильного телефона вырвал меня из сна. Он трезвонил настойчиво и громко, словно ввинчиваясь в мозг сквозь барабанные перепонки.
Я увидел рядом Нелли. Девушка открыла глаза, и рука ее невольно потянулась к рукояти меча.
– Который час?
Мой вопрос остался без ответа. За окном синели ранние сумерки. Я увидел силуэты высоких зданий и яркие огни фонарей над эстакадой: поезд вкатывался в Москву. Если мы прибываем по расписанию – значит около шести утра.
