– Солнце еще не окрасило небо, господин лейтенант.
– Как по мне, так оно стоит едва ли не в зените, Вархенн. Что с новичками?
– Не понимаю.
– Я вижу только старых: Жердь, Малаве, Серха…
– Они стояли, господин лейтенант, но так уж сложилось, что стража перед рассветом выпала нашим. Но двое в секрете – это новые.
– Кто?
– Тот Нур и еще один, Мийве Дирт зовется.
Кеннет прищурился.
– Фенло Нур, ты слышал что-нибудь о нем?
– Нет, господин лейтенант, но я знаю, отчего вы спрашиваете. Кандидат на бронзу.
– Возможно. Он держит восьмую сплоченной, если кто-то и знает правду, куда подевался их командир, – то только он. Но я не стану давить. И все же мне нужно поделить их на десятки и выбрать сержантов, да побыстрее, а то такой толпой не покомандуешь толком.
– Может, кто-то из наших их возьмет? Нескольким парням не помешало бы повышение.
Офицер вздернул брови.
– Как это мне не пришло в голову, – сказал он иронически. – Так кого ты отдашь из своей десятки? Кажется, Азгер – твой заместитель, а? Лишишься его? Ведь каждый хочет, чтобы в его отряде был хороший следопыт, верно? – Помолчав минутку, лейтенант глубоко вздохнул. – Нет, Вархенн, уж очень они норовисты. Если назначу им десятников не из их круга – это все равно, как если бы сказал, что не доверяю им и что они ничего не стоят. Пойдешь тогда с ними в патруль?
Он улыбнулся, увидев физиономию десятника.
– Буди их и готовь визит к Черному. Хочу, чтобы ты пошел со мной.
– Он еще нас не вызывал.
Кеннет махнул рукою в сторону замка.
– Спорим, что, едва отворят ворота, из них выедет гонец?
– Спасибо, господин лейтенант, я вчера проиграл Берфу бо́льшую часть месячного жалованья.
Офицер глянул на него, прищурившись:
– И на что вы спорили?
– Что вы не успеете получить вещи до того, как склад закроется.
– То есть на то, что я не решусь заедаться с Квартирмейстерством? Мне жаль, десятник. – Кеннет похлопал себя по заросшей щеке. – Этот цвет обязывает.
Велергорф кисло улыбнулся и отправился к куреням. Кеннет открыл дверь в свой, подпер его деревянным чурбачком:
– Подъем!
* * *
Гонец прибыл через два часа после восхода солнца, хотя и не такой, какого они ждали.
Из леса начали выходить стражники, все в плащах с собачьей головой, перечеркнутой черным крестом. Не застали их врасплох, поскольку, пожалуй, и не имели такого намерения, шумя по дороге, словно стадо коров. Кеннет лишь искоса взглянул на две черные единицы – первая рота Первого полка, личный отряд командующего Восточным Соединением.
Лейтенант прервал чистку кольчуги и встал, внимательно глядя на прибывших. Вся сотня, все вооружены, и хотя пока что держали руки подальше от мечей и топоров, то, как они окружили их курени, не обещало ничего хорошего. Кеннет осмотрелся, поскольку, как он знал, рота не отходила от Черного дальше чем на двести шагов. Увидал его через несколько мгновений: генеральская синева на плаще была настолько выгоревшей, что едва отличалась от цвета материи.
Уголком глаза Кеннет заметил, как шестая вскакивает на ноги. Отдал честь.
Кавер Монель подошел к нему спокойно, широким шагом, совершенно игнорируя остальных солдат. Осмотрел его, ответил на приветствие.
– Как новые солдаты, лейтенант?
– Ночью справились хорошо, господин генерал. – Кеннет не намеревался вставать по стойке вольно, пока не раздастся такой приказ, а потому теперь неподвижно всматривался в пространство в нескольких дюймах над левым плечом Черного.
– Я слышал, что вы получили на них оружие и вещи.
– Так точно, господин генерал.
– Что же до жалобы…
– Я не стану жаловаться, господин генерал.
Где-то в стороне кто-то втянул воздух, кто-то другой внезапно закашлялся. Стало тихо.
– Не станете жаловаться, господин лейтенант?
Кеннет не знал, что удивляет его больше: то, что Кавер Монель шепчет, или то, что этот шепот, а особенно выдавленное сквозь зубы «жаловаться», слышен по всем окрестностям.
– Конечно, господин генерал. Я благодарен Квартирмейстерству за помощь в экипировке роты. Я также уверен, что это был такой тест, поскольку офицер Стражи не может не знать ее устава…
– Устав Восточного Соединения гласит, что склады закрываются за час перед закатом.
– Конечно, господин генерал. Разве мы нарушили срок? – На этот раз Черный втянул воздух сквозь зубы, и Кеннет почувствовал, что нужно торопиться, пока он не сверзился в пропасть, быстро добавил: – Как я уже говорил, лейтенант… Гевсун наверняка помнил, что, согласно уставу Горной Стражи, каждый отряд, выступающий на битву, должен быть обеспечен экипировкой в максимально короткий срок, невзирая на обстоятельства. И то, как они это решили, позволяет мне говорить, что я получил хороших солдат, господин генерал.
Кавер Монель выдохнул и некоторое время молчал.
– Мне было интересно, как ты это разыграешь, парень, – сказал наконец генерал. – Очень интересно. Уже приказал расчистить побольше места на конюшне и приготовить для тебя камеру. Значит, ты полагаешь, что выходил на бой?
Лейтенант наконец взглянул командующему в лицо.
– А разве мы не сидим здесь, на местности, где кто-то убивает людей?
В глазах Черного мелькнула искра веселья.
– Да. Именно что так. Хуже всего, что арестуй я тебя и поставь перед судом – эту линию защиты никто не сумел бы разрушить. Отряд выходит из крепости, ожидая сражения, стало быть, солдатам следовало получить свои вещи так быстро, как только сумеют. Согласно уставу. А ты даже спросил лейтенанта Гевсуна, не существует ли возможность продлить для вас время получения вещей, верно? Он сам признался. Да встань ты наконец вольно.
Кеннет несколько расслабился:
– Я рад, что он говорит правду.
Генерал улыбнулся. Чуть-чуть, но все же.
– Да. Всю правду. Остается еще проблема угроз.
– Угроз, господин генерал?
– Лейтенант Гевсун утверждает, что за отсутствие чернил ты пригрозил чем-то, что вы делаете в Белендене.
– А-а-а… Это странно, господин генерал… В Белендене мы просто подписываем документы позже.
Черный прикрыл глаза, заиграл желваками. Выдохнул.
– Ладно… Гевсун – хороший офицер, разбирается в счетах и всяком таком… Но ты… нынче Квартирмейстерство станет искать повод, чтобы отыграться. Твои люди наверняка не будут отдавать честь офицерам, или у них окажутся неначищенные доспехи. Не говоря уже о том, что в ваших рационах появятся заплесневевшие сухари и несвежая солонина. Я не хочу конфликтов между моими Ублюдками и отрядами из пополнений, тем более что весть о вашем поступке уже разошлась и другие роты из новых могут взять с шестой пример.
